Жезл времён. Рассказ эльфа - 1ex0

что она за все эти дни, пока они возвращалась в Хрестиор, стала для них настоящей подругой. Только лишь Лагрез нет-нет, да и позволит себе поразглядывать её женственные формы. Но эльфийка уже не так сильно обращала на это внимание.

В конце концов она даже призналась, что была не права в отношении них. Она не ощущает себя странно, когда разговаривает с ними и смотрит им в глаза. А после на ломанном человеческом языке попросила прощения за то, что поторопилась делать выводы о них. Лаодим отвечал ей, чтобы она не переживала по этому поводу, ведь они понимают её опасения. Тем более после того, как она поведала историю своего народа и того, как они пытались найти общий язык с соседями. Такое сотрудничество и взаимопонимание, само собой, укрепило взаимоотношения людей и тисров, а потому Эхталиора в беседе с Эвелиной будет более мягкой и более расположенной к общению. За всё время путешествия до деревушки эльф и люди справлялись с чудовищами из зеркала тьмы собственными силами, а потому Эхталиора не видела проявления силы смерти. Да и в разговорах не доходило дело до обсуждений Найлима. Призраки отражений не попадались им, потому что в этой области они уже побывали. Изрядно поредевшие руины Ларбитании, которые путешественники обошли с севера, это лишь подтверждали. Теперь там не было жестокой грызни. Лишь несколько тварей бились друг с другом. А, когда путники преодолели окрестности этого города, порождения артефакта перестали встречаться вовсе, ведь, как правило, западную часть Морлании населяют только лишь трусливые существа, которые нападут в случае очевидного численного преимущества. А сейчас по дороге шло целых 8 существ. Так что дикие существа только лишь и могли, что наблюдать за ними из своих укрытий и засад. Но зоркий глаз тисры то и дело подмечал места, откуда на них глядят противники, но ничего не предпринимала.

Когда путники приблизились к Хрестиору, зазвучал набат. Кастрюльный грохот здесь был слышен очень отчётливо, поэтому не удивительно, что существа из зеркала реагируют на поднятую тревогу. Когда восемь существ переступили импровизированную городскую стену, все принялись приветствовать их. Но, когда люди увидели Эхталиору, то приумолкли. Образовавшуюся тишину тут же прервала сама кхизджак:

- Я приветствовать вы.

Она не изображала радость – она и в самом деле была рада, ведь за всё время пребывания в отряде поняла, что эти люди другие, разумеется кроме Лагреза, который иногда буквально похотливо смотрел на неё. Но в нём не было частицы тьмы, с которой кхизджаки сражаются, в отличие от остальных пяти её попутчиков. И сейчас частицы той же тьмы она видит в душах все, кто её окружает. Да и взгляды их были изучающими, но никак не раздевающими. Все, кто сейчас на неё смотрели, просто пытаются как можно быстрее привыкнуть к существу, которого им ни разу не доводилось видеть воочию. Ей навстречу вышла Эвелина и, протягивая руку для рукопожатия, отвечала:

- А как рады мы приветствовать тебя. Меня зовут Эвелина.

- Эхталиора. – отвечала эльфийка, при этом глядя на протянутую руку, явно не понимая, для чего собеседница это сделала. Как из ниоткуда рядом с тисрой возник Лагрез и, приняв рукопожатие своей сестры, сказал:

- У людей это делается так. Если тебе протягивают руку, то, если ты и в самом деле рада приветствовать этого человека, то ты пожимаешь её вот так.

После того, как Лагрез закончил рукопожатие сестры, настал черёд Эхталиоры. Девушки повторили этот ритуал рукопожатия, и эльфийка даже осталась довольна, что приобщается к культуре людей. Даже обещала, что расскажет Заенору об этом. Эвелина была рада, что собеседница очень приятная, и предвкушала очень плодотворные переговоры. Она сразу же приглашала гостью проследовать в одно из помещений, где они могли бы обсудить возможность союза между двумя народами. После того, как кхизджак согласилась, заговорил Загрис:

- Нет, не приглашай её к ваши подземные чертоги. Её народ живёт на деревьях, и то, что она ходит по земле, уже самом по себе свершение. Не нужно прибавлять к её волнениям ещё и пребывания под землёй.

Эвелина попросила прощение за незнание и обещала придумать что-нибудь, из-за чего им обеим будет удобно принимать решения. Виранесса тут же стала распоряжаться о том, чтобы один из домов оборудовали так, чтобы там была возможность вести переговоры. В Хрестиоре поднялась суета. Эхталиора заговорила с Найлимом и сказала, что не хочет создавать здесь неудобства. На что бессмертный ей отвечал:

- Такая суета для них привычна. Тем более, в отличие от Адлальте, Хрестиор – лишь опорный пункт, где они сидят, словно в крепости, осаждаемой противником. Это не их дом. А потому не беспокойся. Позволь им угодить тебе. Они очень хотят подружиться с вами.

- Я тоже. Надеюсь, мы научим их правильно смотреть на нас, чтобы не было ни зависти, ни похоти.

Загрис и Эхталиора ещё немного поговорили об этом мире, обсудили Шикигама, так что эльфийка заметила, что от хорганов его отличает не коренастое тело сложения и отсутствие бороды. Так они коротко обсудили проблему зеркала. Эльфийке хотелось узнать подробнее об этом артефакте и о том, что произошло здесь раньше, но к этому моменту помещение для ведения бесед было подготовлено, а потому она пошла в дом, который местные жители переоборудовали для того, чтобы и ей, и правительнице людей было удобно вести переговоры. Туда же вошли Лагрез и Лаодим, как самые ближайшие представители виранессы. Когда дверь закрылась, Найлим повстречал Шикигама, который очень жаждал задавать свои вопросы, касающиеся кхизджаков. Зоралист ему позволил. Следуя зову своей предательской натуры, он принялся высказывать подозрения по поводу того, что эта тисра пришла высматривать уязвимые места для того, чтобы нанести удар по людям Хрестиора. Но все его доводы и подозрения разбились о неприступность разорада. То, с каким равнодушием бессмертный приводил свои доводы, повлияли на Шикигама. Его совсем не заботило благополучие Эвелины и её народа. Он просто боялся, что во всей этой кутерьме он не сможет исполнить свой план, что не сможет поработать с этим зеркалом и ему не удастся сделать попытки вернуть свой народ. А Загрис и не стал говорить, что разораду было угодно забрать этот артефакт после того, как решится проблема с жителями поверхности, после того как будет заключен мир с кхизджаками и уду’зарами. Да, и с ними тоже. Потому что борьба за власть в клане Кхна завершена, и сейчас к Хрестиору идёт сам Шегах, чтобы рассказать, чем закончилась эта борьба, и поговорить