Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

большевик, интернационалист, но память у меня хорошая. И нам надо помнить про национализм и религиозный фанатизм. Мы их у себя изжили, а в Турции это цветет пышным цветом. Эта страна никогда не была другом России: ни при царской власти, ни при советской, и сейчас Турция предпочитает союз с Америкой, а не с нами. В будущем это еще создаст нам большие неприятности.

Газета «Асахи», 19 августа 1961 года, перевод: А. М. Рожецкин.

Статья о покушении на Анастаса Микояна

Оба, и Хрущев, и Микоян, еще не знали, что в это же самое время в Турции, возле города Измир, разворачиваются стартовые позиции и устанавливаются 15 американских баллистических ракет «Юпитер» с ядерными зарядами в 1,44 мегатонны и дальностью полета в 2400 километров. Именно установка этих ракет, способных ударить по всей территории европейской части СССР, включая Москву, спровоцировала Хрущева в мае 1962 года (он тогда находился с визитом в Болгарии) на ответные действия – установку аналогичных ракет на территории Кубы, что вызвало последующий Карибский кризис.

Глава 14

Карибский кризис

1

Мир приготовился к смерти. 27 октября 1962 года человеческая цивилизация должна была прекратить существование. Миллионы людей в Лондоне, Бонне, Нью-Йорке, Майами поняли, что жить им осталось несколько часов. Потом они сгорят заживо. Советские ракеты с ядерными боеголовками взлетят с Кубы и превратят территорию США в радиоактивную пустыню. Американские ракеты стартуют из Германии и Турции, одновременно поднимутся в воздух английские ракеты и сделают то же самое с Советским Союзом. Образовавшиеся от взрывов радиоактивные облака закроют всю планету и умертвят не менее половины населения Земли.

Миллионы людей в США и Западной Европе опустошили полки продуктовых магазинов, сели в автомобили и бежали из городов, справедливо опасаясь, что боеголовки упадут не только на военные объекты, но и на крупные города. Ночь с субботы, 27, на воскресенье, 28 октября, была страшной. Особенно для рядовых американцев. Люди не спали. Многие тысячи вышли на улицы. Бары в Нью-Йорке и Майами не закрылись и были забиты до отказа; кое-где наливали бесплатно. Американцы не отрывали взглядов от экранов телевизоров.

В 9 часов 30 минут утра в США вышли экстренные выпуски новостей. Информационные агентства сообщили, что по советскому радио было зачитано открытое письмо Никиты Хрущева, обращенное к Джону Кеннеди. Хрущев заявил, что Советский Союз готов убрать свои ракеты с территории Кубы в обмен на выполнение конкретных условий со стороны США. Хрущев потребовал снять военную блокаду Кубы, публично и официально гарантировать отказ от попыток свержения политического строя на Кубе и, наконец, – то, что стало причиной установки советских ядерных ракет на Кубе, – вывезти с военной базы Измир в Турции ракеты, нацеленные на Советский Союз.

А. И. Микоян во время Карибского кризиса

Все эти тяжелейшие дни происходил непрерывный обмен тайными посланиями между Кеннеди и Хрущевым. В конце концов, согласившись на взаимные компромиссы, они договорились.

Нельзя сказать, что это была победа американской или советской дипломатии. Ни одна из сторон не могла решиться первой нажать красную кнопку. Наконец американское правительство получило от своих кубинских информаторов сообщения, что русские действительно снимают ракеты с боевого дежурства и вывозят их со стартовых площадок.

Анастас Микоян и Фидель Кастро подписывают соглашение о торговом сотрудничестве в Гаване 13 февраля 1960 года

Теперь между руководством двух сверхдержав начался торг. Договариваясь меж собой, вырабатывая компромиссные условия, эти люди допустили лишь одну ошибку. Они не учли мнения Фиделя Кастро[415].

2

Спустя четыре дня, 2 ноября 1962 года, в густых фиолетовых тропических сумерках в аэропорту Гаваны приземлился советский турбовинтовой лайнер Ил‐18 рейсом из Нью-Йорка. В аэропорту горели только огни на посадочной полосе. Здесь ждали войны; все понимали, что американские бомбы упадут сюда в первую очередь.

Из самолета вышли несколько человек: член Президиума ЦК КПСС Анастас Микоян, 66-летний, чрезвычайно крепкий, короткие усы, седые волосы зачесаны назад, светлый костюм и белая рубаха, летняя шляпа; с ним его личный помощник Чистов, охранник Крюков, переводчик Тихменев. Последними по трапу спустились Роман Кармен – известный режиссер-кинодокументалист и самый молодой в этой небольшой делегации 33-летний Серго – младший сын Анастаса Микояна и его второй личный помощник[416].

А. И. Микоян и Фидель Кастро в Гаване в феврале 1960 года

Гостей встречал сам Фидель Кастро, с ним – его ближайший соратник и друг Карлос Рафаэль Родригес. Из второй машины вышел посол СССР на Кубе Александр Алексеев.

Лица всех – и прилетевших, и встречающих – были мрачными. Кастро и Микоян все же улыбнулись друг другу и обменялись рукопожатием.

– Hola, amigo, bienvenido, – коротко произнес Кастро.

Фотограф сверкнул вспышкой, сделал протокольный снимок.

Ураган, недавно прошедший над Кубой, на какое-то время принес свежесть и относительную прохладу, но все же Микоян не сразу смог продышаться: здесь было как в парной. Жару Микоян переносил легко, но сырость не любил с ранних лет, с тех пор, как перенес туберкулез.

В машине Фидель устроился вполоборота к Микояну, положил тяжелую сильную руку ему на плечо: жест приязни. Несмотря на обстоятельства, они были рады видеть друг друга.

– Хорошо, что прилетели вы, а не Хрущев, – сказал Кастро.

– Почему? – спросил Микоян.

– Потому что, если бы прилетел Хрущев, я бы ему вмазал.

Тихменев перевел эту фразу профессионально ровным голосом, но изменился в лице.

– Понимаю, – ответил Микоян[417].

На шоссе водитель сильно прибавил скорость, машина полетела; шоссе было отличное: проложено американцами.

– Как дела, амиго? – спросил Фидель.

– Ничего.

– А семья? Жена, дети?

Микоян подумал: сказать ли правду? Решил сказать: друзья не врут друг другу. Можно умолчать, но Кастро потом так или иначе узнает все.

– Плохо, – признался Микоян. – Жена сильно болеет. Сердце. Лежит, не встает. Врачи говорят – надежды мало.

Фидель нахмурился и покачал головой. В его взгляде мелькнуло сочувствие – но только на миг.

– Тогда почему вы не с ней? – спросил Фидель. – Вам надо быть рядом с женой.

– С ней дети и мой брат, – сказал Микоян. – А я должен быть здесь.

– Окей, – сказал Кастро. – Если вы здесь, тогда скажите мне, что происходит? Я думал, мы друзья. Я думал, Хрущев – мой товарищ. Я думал, вы – настоящие коммунисты.

– Верно, – ответил Микоян. – Я коммунист.

– Коммунист? – печально спросил Фидель. – Тогда почему вы меня предали?

– Вас не предали.

Фидель выругался, его глаза полыхнули.

– Предали! – сказал он яростно. – Команданте Хрущев, – Фидель произнес это с презрением, – предал меня, предал наш народ, предал Кубу.

– Это не так, – сказал Микоян, поднимая