Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

выходят из гарнизонов по ночам по заранее согласованным маршрутам, кубинцы обеспечивают следование колонн через посты до портов и далее – погрузку на суда. Без согласования любую колонну остановят на первом же посту. Пока ракеты на их территории, они хозяева положения. Во-вторых, они начнут сбивать американские самолеты. Собьют один – это повод для скандала, собьют три или четыре – уже война. Фидель еще не отдал приказ открыть огонь на поражение, но может это сделать в любой момент.

Американский патрульный самолет Lockheed P-2 Neptune над советским транспортным кораблем, перевозившим на Кубу разобранные бомбардировщики Ил-28, декабрь 1962 года.

Фото U.S. Navy

– Да, все так, – сказал Микоян. – Но худшего мы не имеем права допустить. Или, – он усмехнулся, – домой уже не поедем.

Алексеев остался серьезен.

– Об этом даже думать не могу, – сухо ответил он.

– Тогда давайте работать, Александр Иванович, – сказал Микоян.

Он продиктовал Алексееву сообщение в Москву, и Алексеев уехал в посольство на своей машине.

Пока охранник Крюков распаковывал чемоданы и раскладывал вещи, Микоян снова принял душ и выпил еще одну чашку кофе. Спать он пока не собирался.

5

Командующий Группой советских войск генерал Исса Плиев находился на Кубе в секретной командировке под фамилией Павлов. В тот же вечер, 2 ноября, Микоян передал помощнику распоряжение вызвать Плиева[426]. Микоян планировал выступить перед всем командным составом сорокатысячной группировки Советской армии, но сегодня было необходимо обсудить первостепенные задачи, а кроме того, задать неприятные для Плиева вопросы; с них Микоян и начал.

Они говорили без посторонних в саду на лужайке. Им вынесли из особняка два плетеных стула, но Микоян, несмотря на усталость, оставался на ногах. Стоял, разумеется, и Плиев.

– Товарищ Плиев. Как вы могли отдать приказ сбить американский самолет?

Генерал Плиев, седоусый, загорелый, в рубашке с короткими рукавами без знаков отличия, заметно побледнел.

– Анастас Иванович… Он нарушил границу. А мы здесь для того, чтобы защищать Кубу!

СПРАВКА

Утром в «черную субботу», 27 октября, советские ПВО сбили американский самолет-разведчик U‐2. Пилот погиб. Американское командование расценило это как агрессию и шаг к войне. В этот же день американские корабли обнаружили недалеко от Кубы советскую подводную лодку Б‐59. Обстановка на море вокруг острова была нервной, американский флот блокировал морские пути, ни одно судно не входило в порты Кубы, ни одно не выходило.

Кубинская экономика остановилась: никто теперь не покупал кубинский сахар, никто не приезжал тратить доллары в кубинских казино. На острове кончилось топливо, бензин был только у военных, и скоро должны были остановиться электростанции, работавшие на мазуте.

Экипаж советской лодки принял близкие разрывы учебных бомб за начало настоящей боевой атаки, и капитан корабля Валентин Савицкий отдал приказ к ответному залпу. В распоряжении капитана находилась атомная торпеда с зарядом в 15 килотонн. Взрыв такой торпеды был примерно равен взрыву в Хиросиме. Он уничтожил бы и эсминцы врага, и авианосец «Энтерпрайз».

За пуск торпеды высказались двое: капитан Савицкий и замполит Иван Масленников. Однако третий офицер, капитан 2-го ранга 37-летний Василий Архипов, наотрез отказался. Перед началом боевого похода Архипов уточнил в штабе, в каких случаях следует применять ядерное оружие, и получил ответ: в случае прямой атаки на судно либо по приказу из Москвы.

Лодка всплыла и открытым текстом передала в эфир: требуем прекратить провокацию. После всплытия лодка стала легкой мишенью, но все ее торпеды, включая и одну ядерную, оставались готовыми к залпу. Однако атаки не последовало. Лодке дали уйти в надводном положении. Ядерная торпеда так и осталась в пусковом аппарате.

Буквально через считанные часы еще одна похожая критическая ситуация сложилась на американской военной базе на острове Окинава.

28 октября находящийся на боевом дежурстве капитан Вильям Бассет получил приказ о немедленном нанесении атомного удара по СССР, Китаю и Северной Корее. Бассет понимал: если он выполнит приказ, то весь мир погибнет, и он, Бассет, тоже. Далее, он осознавал, что если приказ не выполнить, но при этом угроза окажется реальной, то он все равно погибнет вместе со всей планетой. Бассет вновь обратился в штаб. Только тогда в руководстве внимательно проверили отправленные ранее инструкции и обнаружили ошибку, после чего сразу же отменили ранее отданный приказ о ядерной атаке.

Микоян нахмурился. Он и Плиев продолжали стоять, глядя друг на друга.

– Да, – сказал Микоян, – вы здесь командуете группой войск, но это не обычная военная ситуация. Сбитый самолет не просто объект, нарушивший границу. От вашего решения зависела жизнь планеты. В такой обстановке надо придерживать эмоции. Вы поступили близоруко и безответственно.

Плиев подробно изложил свою версию произошедшего. Микоян слушал не перебивая, пока генерал не закончил[427].

– Люди, – сказал Микоян, – делятся на тех, кто поступает правильно, и на тех, кто объясняет свои ошибки. То, что вы сделали, товарищ Плиев, повлияло в худшую сторону на ход переговоров с руководителями США и обострило конфликт между нами, поставив весь мир на грань войны.

Плиев задрожал от обиды и гнева.

– Извините, Анастас Иванович. Про планету как-то не подумал. Я выполнял свой долг.

Двигатель сбитого американского самолета Lockheed U-2 в Музее революции в Гаване. Фото RG72

– Ваш долг в том, чтоб не быть «воякой». Ваш долг – быть советским военачальником и думать о последствиях, прежде чем отдавать приказы.

Микоян махнул ладонью, дав понять: продолжать не намерен, что случилось, то случилось. Плиев смотрел в пол. Он был боевой генерал, прошедший всю войну от Белоруссии до Маньчжурии, дважды Герой Советского Союза. Он отвык получать выговоры.

Микоян, наконец, сел на стул. Ноги, спина болели от напряжения. Сел и Плиев. Они помолчали: Микоян дал возможность Плиеву успокоиться.

– Кастро очень недоволен, – сказал Микоян. – Если простыми словами – он в бешенстве. Он считает, что Советский Союз его предал. Что вы об этом думаете?

– Я его понимаю, – ответил Плиев.

– Но вы также понимаете, что это не его, Фиделя, собственная проблема. Это проблема не только Кубы, а вообще всего мира, и в первую очередь эту проблему решаем мы и американцы.

Плиев кивнул.

– Я осетин, – сказал он. – Осетины – маленький народ. Чтобы выжить, маленький народ ищет себе друзей из числа больших народов. Вы это понимаете, я это понимаю, Фидель это понимает. Он зависит от нас, ему некуда деваться. Горячий парень, латинос, пошумит – и успокоится.

– Верно, – ответил Микоян. – Но нельзя забывать – мы на его земле. Представьте, что будет, если кубинцы блокируют дороги.

– Какие дороги? – усмехнулся Плиев. – Про какие дороги вы говорите? Про те, которые