Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

– У Фиделя есть танки.

– И у меня есть танки, – ответил Плиев. – Фидель – хороший солдат, он все понимает, он не полезет в драку. У меня решающий перевес, вертолеты, артиллерия. Я заранее возьму под контроль коридоры отхода к портам.

– Может, не сам Фидель, – предположил Микоян. – Че Гевара настроен еще решительнее. Про других не знаю, но ясно, что все они резко против. И все они готовы за секунду превратиться в наших врагов по приказу команданте. Вы знаете кубинцев: сегодня они любят тебя всем сердцем, а завтра будут ненавидеть. Один неверный шаг – и тут все полыхнет.

– Не полыхнет, – сказал Плиев. – Не беспокойтесь за армию, Анастас Иванович. Я вывезу все свое хозяйство, у меня есть приказ министра обороны Советского Союза, и разрешение Фиделя мне не нужно.

Но Микоян как будто не расслышал.

– Представьте, что будет, если они нападут на любой из наших гарнизонов? Им достаточно захватить одну ракету! И даже не ракету, боеголовку! И все, потом начнется шантаж! Разговор на совсем других условиях!

Плиев улыбнулся.

– О чем выговорите, Анастас Иванович? Кубинцы отберут у меня боеголовку?!

– Я уверен, они думают и про это. Напасть, отбить ядерный заряд, спрятать его. Фидель потом скажет, что он ни при чем, что это сделали без его ведома. Что будете делать тогда?

– Отвечу головой, – сказал Плиев.

К началу октября под руководством Плиева на Кубе появилось советское мини-государство, семь гарнизонов, семь больших городков, рассредоточенных по территории острова. Русские привезли все с собой. Помимо ядерных ракет, средства ПВО, самолеты-перехватчики, вертолеты, танки, артиллерию. В первые недели кубинцы не принимали никакого участия в развитии операции «Анадырь». Были доставлены джипы, грузовики, самосвалы, бульдозеры, экскаваторы, подъемные краны. Местных не подпускали. Разгружали корабли своими силами. Подвели к городкам дороги. 40-тысячная группировка развернулась менее чем за месяц.

Позиции советских зенитно-ракетных комплексов С-75 «Двина» на Кубе, снятые пилотом американского боевого самолета McDonnell F-101 Voodoo. Фото U.S. Air Force

По острову бродили отряды контрас, как правило, под командованием заброшенных с Флориды американских диверсантов. За полгода советская военная группировка только убитыми потеряла больше 60 солдат и офицеров.

Теперь Плиев получил приказ свернуть базы, покинуть позиции, вывезти ракеты в СССР.

– Личный вопрос, Анастас Иванович, – сказал Плиев. – Как жена?

– Лечат, – ответил Микоян. – Что еще сказать? В ЦК мне предложили выбор: либо лететь, либо остаться у ее постели. Я прилетел. И уже здесь понял, что правильно сделал. Тут будет серьезный скандал. Будьте готовы ко всему.

– Договорились, – сказал Плиев. – А теперь, Анастас Иванович, давайте я подниму вам настроение. Послушайте загадку. Знаете, какое у меня есть новейшее секретное оружие? Никогда не догадаетесь!

– Какое?

– Молдаване, – ответил Плиев. – Мы оставляем часть вооружений кубинцам. Их надо обучать, нужны переводчики, так? Вдруг оказалось, что мои бойцы, кто из Молдавии, немного понимают кубинцев. Языки похожи, принадлежат к одной группе. Так что я по всем подразделениям собрал всех молдаван, кто повар, кто радист, кто танкист – неважно, и всех посадил учить испанский язык. Некоторые уже свободно говорят.

– Удивительно устроен мир, – ответил Микоян. – Вроде люди все разные, а по сути – одинаковые. Молдаванин понимает кубинца. Американец понимает армянина.

6

Из-за разницы во времени Микоян ночью почти не спал, ворочался в постели, с непривычки задыхался от тропической жары. Силился проникнуть разумом в будущее, просчитать, как поведут себя Хрущев, Кеннеди, а главное, Кастро и его ближайшее окружение. И, наконец, что будет с Ашхен? Они прожили вместе сорок один год, подняли пятерых сыновей. Он должен сейчас держать ее за руку, вытаскивать из беды, и где он? На другом конце шарика. Пытается предотвратить очередную войну.

Хрущев не хотел войны. Он любил давить, шуметь, потрясать кулаками, но, конечно, не собирался сжигать планету. И Кеннеди такой же, влюбленный в себя, в свое величие, не желал стать виновником апокалипсиса. Но между ними, как между жерновами, оказался Кастро и его Куба: семь миллионов заложников великой исторической игры.

Когда все началось, Кастро в своем стиле публично заявил, что не боится ядерного конфликта, наоборот, желает его, готов пожертвовать собой, и весь кубинский народ готов ради уничтожения ненавистных Соединенных Штатов Америки – оплота мирового империализма. Но то была хорошо просчитанная бравада. Фидель и его барбудос знали правила игры. Кроме того, в этой игре им везло, им шла карта. В мировой политике везение, удача много значат, это Микоян точно знал, ибо и ему, сыну неграмотного плотника, всю жизнь сопутствовала удача.

Макет-памятник советской ракете «Р-12» возле Военной академии в Гаване. Фото Suvorow

Разумеется, американцы боялись войны. Они считали себя господами, а русских – дикарями, варварами, готовыми на все. Высокомерие въелось в их подкорку, с этим приходилось считаться. Наконец, американское общество было более информированным – отсюда и страх, заразный, передающийся от одного обывателя к другому.

Советская власть не испытывала никакого давления снизу, со стороны общественного мнения. Советские газеты не пугали граждан ядерным пожаром, как это делала «Нью-Йорк таймс».

Кастро тоже был свободен в выборе решений. Народ боготворил своего Фиделя, и, если бы Фидель повел кубинцев в атомный костер, народ пошел бы за ним, распевая революционные песни и выкрикивая свой главный лозунг «Родина или смерть!».

А за кубинцами маячили бразильцы, аргентинцы, боливийцы, десятки миллионов нищих, неграмотных, отчаявшихся – все они почитали Фиделя как святого.

Микоян вспоминал взгляд Фиделя, его голос. Разочаровался ли он?

Еще три года назад в Кремле про Фиделя ничего не знали[428]. Когда Кастро пришел к власти, советские аналитики посчитали его очередным латиноамериканским диктатором вроде Рафаэля Трухильо. Кубинский переворот выглядел как типичное пронунсиаменто: смена вывески при сохранении режима. Команданте Кастро не произносил социалистических лозунгов и вообще не имел стройной системы взглядов. Он сражался лишь за справедливость, руководствуясь идеями Хосе Марти – кубинского публициста и революционера XIX века.

Фидель не собирался ссориться с США, ибо видел, что Куба экономически целиком зависит от торговли с могущественным северным соседом. Первый свой международный визит Фидель совершил именно в Вашингтон через три месяца после победы, в апреле 1959 года. Увы, президент Эйзенхауэр отказался от встречи, посчитав Кастро несерьезной, сомнительной фигурой. Кубинского лидера принял вице-президент Никсон.

Как только Кастро заговорил о социальной справедливости, о ликвидации на Кубе безработицы и неграмотности, Никсон сделал вывод, что перед ним коммунист. Но Кастро никаким коммунистом не был и приехал не декларировать свои взгляды, а договариваться о сотрудничестве.

Американцы покупали 60 процентов