Дитя чумного края - Натали Абражевич

Она меленько кивнула, но невольно спрашивала себя вновь и вновь: а точно я не перепутала?

— Соображай, л-лять!

Йер почувствовала капельки слюны, осевшие на коже. На мгновение прикрыв глаза, она восстановила перед ними миг, когда все стали запевать, припомнила, где все стояли и куда пошел оттуда Йергерт.

— Он зашел в лес здесь, но дальше я не видела.

— Не видела она! Чего стоите, расходитесь и ищите шире! — Рявкнул Йотван.

Она снова взялась шарить по кустам и раздвигать пожухшую траву, до боли всматриваясь в резкие кривые тени. Вокруг снова воцарились шорохи, негромкие и жутковатые в ночной тиши. Казалось, что-то чуждое таилось за туманом, не желая попадаться на глаза.

— Ну что ты постоянно дергаешься? — снова прицепился Йотван. — Обоссысь еще тут прямо под себя!

— Писк отвлекает, — еле слышно пробурчала Йер, надеясь, что ответ не разберут.

— Писк отвлекает? Крыс боишься? Издеваешься?!

— Я не боюсь…

— По-моему это не крысы, — подал голос Винних. — На касн похоже больше.

— Те же крысы, только кровососы, — отмахнулся Йотван, и опять зашарил по лесу глазами. В свете огоньков Йер видела его тревогу, обращающуюся злым раздражением, и это лишь сильней ее пугало. Мысль о том, что за туманом — полчища кровососущих тварей, тоже не могла утешить. По одной они почти что безобидны, но собравшись в стаи, делались тем яростнее и опасней, чем сильней сопротивлялась жертва.

— И чего они так распищались? Сложно помолчать? — с досадой вздохнул Герк и зашвырнул в туман не то сучок, не то какой-то камешек — как раз туда, откуда больше всего слышалась возня и писк.

Звук оборвался, завибрировал и вслед за тем возобновился даже ярости, почти что спрятав то, как камень не упал на землю, а противно звякнул, точно о металл.

Все замерли, насторожившись. Но прошло мгновение, другое, третье — а лес все шуршал, пищал, и ничего не поменялось.

— Туда, — бросил Йотван.

Они зашли в кусты, и светлячки летели следом.

Первым через дымку проступило копошение, как будто куча листьев ожила и заворочалась, вихляя всеми листьями, но с каждым шагом четче проступали твари, чьи тела составили всю эту массу.

Их и правда можно было спутать с крысами — размер и длинные хвосты, клочки противной бурой шерсти… Только приглядевшись, можно было разобрать, что те хвосты раздвоены, и покрывает их не колкая щетина, а податливые мягкие чешуйки, делающиеся жестче на боках.

Пока часть тварей пировала, сбившись в кучу, прочие сновали рядом и пищали, подзывая больше тварей — те стекались из лесу, подобно ручейкам и юрко шмыгали среди стволов. Одна особо наглая не побоялась проскочить у Йер меж ног, заставив ту шарахнуться.

— Сожги к херам, пока они все в куче, — предложил ей Винних.

Йер ощутила дрожь, прошедшую по пальцам. Ладно вершниги, их полагается сжигать, но касны… Сперва она жжет людей, теперь и тварей, посылая к Духам все, что посылать в ним не положено.

И все же она пригляделась, примеряясь, думая, как запалить их всех мгновенно.

И тогда ей показалось, что вся эта куча повторяет формой тело.

Занесенная рука невольно дрогнула, и Йер втянула воздух через зубы, слишком явно представляя Йергерта под этим месивом.

— Он там, — произнесла она. — Под этой кучей.

Первым понял Йотван. Выругался, зашумел, затопал, засвистел, пытаясь отпугнуть всю свору, но, собравшись такой стаей, касны осмелели и лишь щерились в ответ. За ним пошли и серые плащи, пытались распинать их в стороны, но юркие проворные тельца легко сновали меж ног и мечей.

Йер смотрела и почти не замечала этой дикой пляски — слишком затянул ее невыносимо мерзкий образ коготков, царапающих кожу и зубов, что прогрызают ее, чтоб добраться до заветной крови, и она почти что видела, как раздирают и уродуют знакомое лицо, как путаются в волосах и выдирают их едва не с корнем и как узкие длинные морды силятся протиснуться туда, где кожа тоньше и нежнее, и где ближе всего к ней пульсируют налитые, наполненные вены.

Она по привычке взялась шарить по губе зубами, пока вдруг не поняла, что рот уже наполнился тягуче резким вкусом.

Это помогало ей всегда.

Оно опомнилась, присела, выбросила вперед руки, словно с тягостным усилием выталкивала из себя тот шквальный ветер, что вспорол туман и разметал порывом тварей. Унесло не всех, и кто-то накрепко держался в складках ткани, кто-то даже закопался под нее или же впился острыми зубами так, что не сумеешь отодрать, не вырвав кусок плоти.

Обозлившиеся, касны подняли противный резкий писк и прежняя дурная суета сменилась яростным злым оживлением. Ощеренные твари подбирались и готовились кидаться на любого, кто посмеет сунуться.

И в старой сказке, в какой крысы жрали людей заживо в чумные годы, сделалось вдруг слишком мало сказки.

— Забирайте Йергерта и уходите! — рявкнул Йотван, и сам первый кинулся, чтоб подхватить уже, быть может, неживое тело.

Йер едва не убежала первой, но сумела удержать себя и оглянуться, дождалась, пока увидит, как Райм вскидывает Йергерта на плечи и бежит, и топнула ногой с усилием, с оттяжкой, заставляя землю заворочаться и задрожать, пульсирующими фонтанам взорваться вверх, расшвыривая перепуганных визжащих тварей. И лишь после этого она пустилась прочь, на каждом шагу спотыкаясь о бугрящиеся корешки.

Касны попадались под ногами, и под весом даже легкой Йер хребты крошились с хрустом. Некоторые каким-то чудом умудрялись вывернуться, прыгнуть и впивались в кожу, прогрызая даже утепленные на зиму хозы.

Писк, визг, верещание не оставляли места мыслям — весь лес слился в переполненную ими черноту.

Хоть поляна и была совсем недалеко, казалось, пробежать пришлось на противоположный конец леса. Вся пятерка вывалислась на прогалину запыхавшейся и вспотевшей, с ошалелыми глазами и готовностью бежать и дальше, если твари не отстали.

Но те, перепуганные тряской, светом шлепались на землю брюшками и быстро растворялись меж ветвей.

Из леса стая нос не высунула. Копошилась и попала под прикрытием тумана, но не смела сунуться к огню и множеству людей.

Йер отошла от леса на трясущихся ногах, и то ли села, то ли завалилась, силясь отдышаться.

Йотван отдавал приказы, подзывал целительниц, а она все таращилась себе под ноги и пыталась продышаться — в сжатую натужным спазмом грудь не пробивался воздух.

— На, глотни.

Она не поняла, в какой миг Йотван оказался рядом, чтоб встряхнуть за вялое плечо.

Откупорить тугую фляжку удалось не сразу, а от крепости губу, прокушенную в мясо, обожгло до слез и скулежа,