Знаки, символы и коды культур Востока и Запада - Светлана Тевельевна Махлина

Резюмируя, следует отметить, что без музеев постижение и осмысление языка изобразительного искусства невозможно: от наиболее тонкого, профессионального постижения, до приобщения к нему широкого круга посетителей. Оба эти уровня (от высшего до низшего) имеют огромный диапазон, многоступенчатый спектр проникновения в суть произведения и все они взаимодействуют и взаимовлияют друг на друга. Без специального, профессионального осмысления языка искусства невозможна музейная педагогика, но и без нее невозможен полноценный анализ теории искусства.

Значение Эдварда Саида в современной культуре и культурологии

(Опубликовано: Вестник русской христианской гуманитарной академии. – Т. 12, выпуск 1, 2011, с. 78–83)

Доминантным аспектом современной культуры является глобализация. Конечно, это явление имеет черты двойственности. Противники глобализации указывают огромное количество ее отрицательных черт. И они совершенно правы. Но, с другой стороны, в глобализации много прогрессивного и положительного. В этом есть свои определенные закономерности. Не случайно, например, в сказках народов мира очень много одинаковых сюжетов, отражающих архетипические представления, общие для всех землян. Это свидетельство того, что современная глобализация – закономерное явление сближения людей разных рас и цвета кожи, и, в конечном итоге, возможность понимания и диалога культур.

Основные особенности глобализации очень ярко воплотились в судьбе и творчестве Эдварда Вади Саида (1 ноября 1935 г. – 25 сентября 2003 г.). И жизнь, и творчество его настолько двойственны, что отражают все противоречия глобализации.

Родился он в арабской семье – очень богатой, образованной и уважаемой. Вероисповедание родителей – протестантизм, хотя можно было бы предположить, что арабская семья должна была бы исповедовать ислам. Даже имя свидетельствует об этой противоречивости. С одной стороны – Эдвард (имя английское), с другой – Вади (имя арабское). Но… родился мальчик в Иерусалиме. Семья жила в северной части Иерусалима, где жили богатые нееврейские семьи. Примечательно, что этот район был куплен православной церковью, но после революции 1917 года церковники из-за нехватки средств вынуждены были сдать землю в концессию и в аренду, но сдавали обязательно не мусульманам. Понятно, что уже одно это способствовало двойственности его положения. Его окружали арабы, но христиане. И в этом тоже некоторая двойственность. Вместе с тем, район, где он жил, граничил с районом, где жили евреи и они были его ближайшими соседями.

В 1948 году семья не смогла вернуться в Иерусалим из очередной каирской поездки. Тогда в первой арабско-израильской войне Израиль победил, а дом родителей был потерян.

Когда мальчику исполнилось 8 лет, семья переехала в Каир. Здесь юный Эдвард получил очень хорошее всестороннее образование. У него были хорошие учителя по разным предметам, в том числе музыке (он стал прекрасным пианистом) и гимнастике. С детства он говорил на арабском и английском языках. Причем, первым был английский, что не раз вызывало ассоциации с Владимиром Набоковым[654]. Но европейское элитарное образование прерывалось летом, когда, по настоянию отца, несмотря на протесты Эдварда, он должен был жить в маленькой ливанской деревне жизнью простого деревенского крестьянина, с ее грязью, вонью и тяжелой работой. Это доводило изысканного интеллектуального мальчика, по его собственным воспоминаниям, до психического истощения. После окончания престижного Виктория-Колледжа в Каире, в 1951 году Саид отправляется в Америку. Закончив престижный частный колледж в Массачусетсе, получив в Принстоне степень бакалавра, а затем в Гарварде степень доктора философии, он поступает в 1963 году в Колумбийский университет, где остается впоследствии профессором (с 1978 года) до конца жизни. Следует отметить, что жизнь в Америке так же преподнесла ему близкий контакт с евреями. В Колумбийском университете состав преподавателей был одним из самых «еврейских». Его учителя и научные руководители были евреи, друзьями были евреи – Наум Хомский, Даниэль Баренбойм, с которым он написал книгу[655] и основал оркестр[656], Жак Деррида. Был он в неплохих отношениях и с Исраэлем Шамиром, политическим деятелем, министром иностранных дел Израиля. Конечно, учителя и друзья не отражают того, является ли человек антисемитом. Известно, что генерал Макашов говорил, что у него есть друзья евреи, а заподозрить его в отсутствии антисемитизма – трудно. И все же назвать вульгарным антисемитом Саида нельзя. Когда террористическая группа Абу Аббаса захватила итальянский лайнер «Акилле Лауро» и сбросила за борт старого еврея-туриста в инвалидной коляске, Саид назвал Абу Аббаса «дегенератом».

Противоречивость его как человека и ученого проявляется и здесь. С одной стороны – он безукоризненно европейски, даже лощено выглядит. По воспоминаниям Тарика Али: «В отличие от всех нас (арабов), он был безупречно одет; каждая деталь одежды была вдумчиво выбрана, вплоть до носков»[657]. Он владеет не только английским, но и французским, испанским, немецким, итальянским и знает латынь. Т. е., он – высшего уровня западноевропейский интеллектуал. Но, с другой стороны, он не может себя отделить от арабского мира. Как Конрад, считавший себя поляком в изгнании, чувствовал себя, несмотря на то, что в молодости разорвал связи с Египтом и Ливаном и даже разделял западные предрассудки с пылом неофита против арабского Востока, ощущал свою принадлежность к арабам.

Война 1967 года, которая стала известна как «шестидневная война», оглушительная победа Израиля над неизмеримо более превосходившей (втрое по численности и вдвое по вооруженности) арабской армией «перевернула» жизнь Саида. Он стал ощущать себя палестинским беженцем.

Был он человеком очень мужественным и сильным духом. В течение 12 лет он боролся с самой страшной болезнью на земле, не переставая работать до самых последних лет. После себя он оставил более 20 книг и сборников, множество статей и эссе. Круг его интересов был очень широк: и культуролог, и историк литературы, и оперный критик, и… критик сионизма. К тому же он был неплохим пианистом. Был он широко известен и как журналист, став телезнаменитостью.

Эдвард В. Саид в течение 20 лет был известным профессором Колумбийского университета (уже одно это говорит о высоком престиже его достижений). Между тем о высоком признании его научной деятельности говорит и тот факт, что он был президентом Американской Лингвистической академии, членом Американской Академии наук и искусств, Королевского Литературного Общества, Американского Философского Общества, а также обладателем многочисленных почетных научных званий.

Вместе с тем он был палестинским активистом, членом Палестинского национального совета, главным консультантом по делам Палестины в США.

Его первая книга, вышедшая в 1966 году, посвящена Джозефу Конраду, где исследуется связь между беллетристикой и мемуарным жанром. Эта книга – филологического характера, которая позволила ему встать в ряд интеллектуалов.

В 1969 вышла