Машина смерти - Джин Мастейн

это прокурор, который смог бы принять командование и выработать разумный план нападения. В декабре 1981 года на рождественском празднике в офисе Южного округа такой человек заявил о себе. Это был тридцативосьмилетний помощник государственного прокурора, высокий человек с рыжими волосами и уверенной осанкой. Он широким шагом подошел к Джону Мерфи и представился лично.

– Привет. Я Уолтер Мэк, – оказалось, что у него хрипловатый, властный голос и резковатая, но приятная манера говорить. – Я буду заниматься делом о машинах.

Мерфи подавил возникшее желание придать ответу скептический тон. Вокруг царила теплая праздничная атмосфера, и Уолтер Мэк казался искренним; однако Мерфи отдавал себе отчет в том, что месяц назад Уолтера повысили до солидной должности главы отдела по борьбе с организованной преступностью Южного округа. Откуда же у него возьмется больше времени, чем у его предшественников, если в подчинении у него теперь находятся аж пятнадцать помощников государственного прокурора, работающих над делами с пометкой «ОП»[123]?

Пока Мерфи раздумывал над ответом, Уолтер уже прочитал все на его лице.

– Да-да, я и вправду буду лично вести дело.

Мерфи сдался на милость своего изначального желания.

– Безусловно, – прогудел его низкий голос.

– Вы мне, очевидно, не верите.

– Знаете, мы с вашим предыдущим коллегой целый год ходили вокруг да около.

– Если я говорю, что берусь за дело, то я за него возьмусь и доведу его до конца.

Это заявление обезоруживало. В нем не было скрытой лживости или излишней воинственности, и ничто не говорило о том, что оно явилось простым результатом принятия пары коктейлей (каковой Мерфи, убежденный трезвенник, распознавал мгновенно). Это было прямолинейное высказывание по существу. Тем не менее радоваться было пока рановато.

– Отлично, – сказал он, потягивая тоник с лаймом. – Хороших выходных.

Уолтер Мэк продолжил обходить зал. На рождественский праздник в Южном округе собиралось большое общество, состоящее из представителей сил правопорядка, а значит, открывались хорошие возможности для налаживания контактов. Как и его начальник, государственный прокурор Джон Мартин, Уолтер стремился продемонстрировать эффективность «оперативной группы», в которой ресурсы федеральных и местных ведомств использовались бы для скоординированного наступления под надзором прокурора, который будет рассматривать дело в суде после того, как большое жюри проголосует за предъявление обвинения.

Мартин пытался воплотить эту идею в течение года. «Опытным образцом» должно было стать дело о машинах Джона Мерфи, но поскольку оно тянулось вяло и долго, у Мэка нашлось чем заняться, особенно с Управлением полиции Нью-Йорка: начальник Мерфи Джозеф Хардинг был даже готов взять дело Южного округа и попросить окружного прокурора Бруклина представлять сторону обвинения.

Одной из причин повышения Уолтера была его способность организовывать совместную работу. Он обладал всеми необходимыми для этого качествами: серьезный, умный и, главное, радеющий за результат. Начиная с 1974 года он работал помощником окружного прокурора и выиграл множество самых разных дел. В зале суда он был здравым и консервативным, методичным и деловым – так его воспитали, таковы были черты его личности, и они полностью совпадали с чертами традиционного облика федерала.

О личной жизни Уолтера было известно немногим. Он редко говорил о себе, а когда случалось, делал это осторожно, будто беспокоился, что его неправильно поймут. Некоторые подробности сами по себе наводили на мысль об устроенной жизни. Он воспитывался в атмосфере любви и безопасности в дружной семье в Ист-Сайде. Его отец был предпринимателем и филантропом. Когда-то он даже работал президентом компании «Пепси-Кола». Образование Уолтер получал в частных школах-интернатах, а позже окончил Гарвард. В подростковом возрасте, по его словам, он был «довольно избалованным ребенком».

Если и так, то он, без сомнения, отличался высоким самосознанием. Когда разгорелась Вьетнамская война, он сказал отцу, что хочет узнать побольше об окружающем мире и о себе самом. Кроме того, ему не терпелось преодолеть какие-нибудь жизненные испытания, и он вознамерился записаться в Корпус морской пехоты США. «Морская пехота сделает из меня человека», – заявил он.

Отец его был ветераном морского флота и оставался приверженцем служения обществу, но он также понимал, что практически любого морского пехотинца неминуемо ждут жаркие бои. «Тебе нужно стать именно морским пехотинцем? Ты хочешь пойти по самому трудному пути?»

Уолтер тщательно обдумал его слова и свои желания. В то время он находился в Учебном корпусе офицеров запаса в Гарварде. Он полагал, что участие в боях гораздо быстрее раскрывает предельные возможности человека – ум, физические способности, целеустремленность, – чем любая другая область деятельности. Он был согласен с генералом Джорджем Паттоном[124], однажды сказавшим, что рядом с войной меркнет все, на что способен человек. Уолтеру хотелось знать: подходит ли он для этого? Сможет ли он повести людей в бой? Кроме того, он верил в линейное мышление: всякая задача, будь то даже хаос реального боя, поддается анализу. Любые риски можно уменьшить при помощи рационального планирования. Был ли сам Уолтер способен к рациональному планированию? После войны он начнет сомневаться в том, правильно ли было то, что Соединенные Штаты делали во Вьетнаме, но когда война была в разгаре, он хотел быть там.

– Я знаю, что упрям, эгоистичен, но я хочу это сделать, – заявил он отцу перед вступлением в армию в 1965 году. – Для меня это очень важно.

В конце 1967 года во Вьетнаме, когда Доминик Монтильо патрулировал высоту 875 с группой РПДД в составе 173-й воздушно-десантной бригады, капитан морской пехоты Уолтер Мэк принял командование стрелковой ротой. Она располагалась рядом с предположительно демилитаризованной зоной между севером и югом страны, находившимися в состоянии войны. Задача состояла в том, чтобы не допустить проникновения противника с севера.

На посту командующего ротой Уолтер служил усердно, стремясь использовать любое преимущество. Он тормошил начальство, запрашивая все бо́льшую огневую мощь, и выискивал запасные части и материально-технические средства в других подразделениях. В свободное от патрулирования время его люди приводили в порядок и чистили оборудование. Все подчинялись правилам: в патруле не курить, камуфляж не снимать. Злейшим врагом, говорил Уолтер, являются привычки: выходить в патруле в одно и то же время, идти одним строем, возвращаться одним маршрутом. Все предсказуемое несло в себе опасность.

Со временем рота Уолтера стала основной ротой «реагирования», начинавшей действовать, когда враг проникал на территорию. Претворяя в жизнь свою теорию о том, что любые боевые действия поддаются анализу, Уолтер никогда не позволял своей роте начинать движение без предварительного изучения карты и разведданных и определения точек, в которых на пути их следования могли находиться засады. Выступлению предшествовали долгие часы подготовки; пока остальные спали, он работал. Его работоспособность и увлеченность производили