Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

кафедру без сучка и задоринки. Мотивировалось это тем, что мы должны готовить национальные кадры, и тем, что диссертант на пороге или достиг пенсионного возраста и степень необходима ему для прибавки к пенсии, и тем, что диссертант (особенно женщина) обременен семьей, и т. д. Что же касается диссертации В. А. Мусина, то она была допущена кафедрой к защите лишь с третьего захода. Зав. кафедрой заставил меня читать ее три раза (!), хотя я и был далек от специальных вопросов морского страхования, которым посвящена диссертация. Мне он пытался внушить, что в диссертации якобы нет никакой теории. Я же, возражая ему, полагал, что она есть, но поскольку работа написана главным образом с опорой на англосаксонские источники, автор выходит на высокую теорию через изучение конкретных дел, а не путем абстрактных рассуждений, как это принято в континентальной литературе (главным образом у немцев) и у нас. С удовлетворением констатирую, что тот же аргумент при обосновании научной значимости работ Мусина использовали в телефильме, посвященном памяти Мусина, такие ученые, как М. В. Кротов и А. Л. Маковский, которые в вопросах, коими занимался Мусин, компетентны куда более, чем я (М. В. Кротов по части теории обязательств, в том числе по оказанию услуг, А. Л. Маковский как специалист в области морского права)[82]. Помню, когда в очередной раз кафедра не допустила диссертацию к защите, Мусин, которому шел четвертый десяток, плакал. Автореферат докторской диссертации Мусин печатал дважды – в 1975 и 1976 гг.

Приведу сохранившийся у меня один из отзывов на работу В. А. Мусина, ничего в нем не меняя.

ОТЗЫВ

о работе доцента В. А. Мусина

«Договор морского страхования по советскому и иностранному праву (страхование судов и грузов)», представленной на соискание ученой степени доктора юридических наук

Рукопись диссертации В. А. Мусина читается мною четвертый раз, что уже само по себе свидетельствует об исключительно высокой требовательности, проявленной кафедрой как к самому автору, так и к его работе. В том виде, в каком эта диссертация представлена в настоящее время, она производит вполне благоприятное впечатление и, с моей точки зрения, соответствует возросшим требованиям, предъявляемым ныне к работам на соискание докторской степени.

В числе основных достоинств обсуждаемой работы надлежит отметить следующие.

Во-первых, она написана на основе тщательного изучения большого числа нормативных, литературных и иных источников, относящихся как к советскому, так и к иностранному праву. Должен сказать, что за последние годы мне не доводилось читать докторской диссертации, в орбиту которой был вовлечен столь громадный материал.

Во-вторых, диссертация В. А. Мусина свидетельствует о глубоком знании автором не только специальных вопросов избранной темы, но также вопросов, относящихся к экономике морского флота и страховых операций, общей теории права и теории гражданского права.

В-третьих, диссертация В. А. Мусина имеет не только теоретическое (ибо является по существу первым фундаментальным монографическим исследованием экономико-правовых вопросов морского страхования в советской литературе), но и непосредственно прикладное значение. Это находит свое выражение в большом числе вполне оправданных предложений по совершенствованию действующего законодательства и практики его применения, которые автор формулирует буквально на протяжении всей своей работы.

В-четвертых, к числу несомненных достоинств диссертации надлежит отнести также всесторонний учет автором самых разнообразных замечаний, которые были сделаны членами кафедры, в том числе и мною, на первые варианты его работы.

Хотелось бы подчеркнуть, что автор учел эти замечания отнюдь не формально, а именно по существу, путем внесения многочисленных изменений как в самый текст работы, так и в ее построение. Это особенно относится к главе I диссертации, вызвавшей в свое время наибольшие возражения, которая переработана автором коренным образом.

Разумеется, автор не отступил от отстаиваемых им отправных теоретических положений, однако всякий раз он стремится к дальнейшему обоснованию и развитию этих положений с учетом сделанных замечаний. Это особенно относится к таким теоретическим положениям автора, как предмет страховой охраны, а также соотношение регресса и суброгации.

Совершенно очевидно, что никто из нас, в том числе и автор настоящего отзыва, не вправе навязывать автору свою точку зрения по этим в высшей степени дискуссионным научным проблемам.

На основании изложенного, я прихожу к выводу, что кафедра имеет достаточные основания для того, чтобы вынести решение о допуске работы В. А. Мусина к защите в качестве докторской диссертации. Содержание диссертации более чем достаточно отражено в многочисленных монографиях и иных публикациях автора, прямо относящихся к теме его диссертации.

Конкретные замечания по рукописи были сообщены мною автору в начале июля сего года и учтены автором при подготовке рукописи для представления на кафедру.

Доктор юридических наук,

профессор Ю. К. ТОЛСТОЙ

9 сентября 1975 г.

В отзыве дана достаточно сдержанная оценка диссертации, дабы не повышать градус страстей.

И после того, как диссертация была допущена к защите, злоключения с ней не кончились. Члены кафедры, которые в конечном счете проголосовали за допуск диссертации к защите, на самой защите выступили против присуждения диссертанту докторской степени. К тому же, они настроили против диссертанта одного из официальных оппонентов (это был известный ученый, далекий, однако, от проблематики диссертации), и он дал о диссертации отрицательный отзыв. Поскольку его, как и других официальных оппонентов, уже нет в живых, я их не называю. И вот здесь благородную, очистительную роль во всей этой, прямо скажем, неприглядной истории сыграл выдающийся ученый, подлинный интеллигент Владимир Александрович Рясенцев. Приехал он на защиту из Москвы. Я встречал его утром на Московском вокзале. Проводил в гостиницу «Октябрьская». Он попросил меня задержаться. Когда расположился, спросил: «Что у вас происходит вокруг диссертации Мусина?» (видимо, был об этом наслышан). Я, как на духу, не сгущая красок, все ему рассказал. После этого он кратко отреагировал: «Работу прочитал, она на меня произвела благоприятное впечатление, и я диссертанта поддержу». Далось ему это непросто, поскольку Иоффе занимал в то время в цивилистической науке лидирующие позиции, а Рясенцев испытывал к нему уважение, был с ним в дружеских отношениях.

Выступление В. А. Рясенцева на защите сыграло решающую роль, диссертация прошла, хотя и при большинстве в один голос. Решение Совета ВАК утвердил.

Возвращаясь к этой проблематике через сорок лет, хотел бы отметить, что в диссертации мое внимание привлекли следующие моменты: во-первых, подход автора к понятию страхового риска; во-вторых, определение страховой охраны и ее предмета; в-третьих, разграничение регресса и суброгации.

В подходе к страховому риску в науке сложились две концепции: объективная и субъективная. Роднит их то, что обе трактуют риск как вероятность наступления вредоносных последствий. Но если объективная концепция на этом ставит