Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913) - Рашид Рашатович Субаев

— только их лидеры, остальная масса идет за ними, слепо им доверяя» (Тодоровић П. Како је у Србији (последњи извештај покојном краљу Александру) // Исти. Огледало. Зраке из прошлости. Приредила Л. Перовић. Београд, 1997. С. 892).

7

Тот же термин — «функциональная неграмотность» — употребляет и немецкий исследователь Хольм Зюндхаузен (см.: Зундхаузен X. Историја Србије од 19. до 21. века. Београд, 2009. С. 190).

8

Такой «зазор» имел системный характер, распространяясь на все «новые» надстроечные элементы и порождаясь «старым» типом базиса. Покажем сей факт и на примере сербского здравоохранения. В 1876 г. русский врач-доброволец писал: «В каждом из 17-ти округов Княжества существовала небольшая больница, но жители неохотно обращались туда за помощью, так что те больницы пользовались скорее официальным, чем действительным значением» (Коломнин С. Общий медицинский очерк Сербско-турецкой войны 1876 г. и тыла армии в Бессарабии и Румынии во время Турецкой войны 1877 г. // Русские о Сербии и сербах. СПб., 2006. С. 251). Прошло два десятилетия, но они мало что изменили: «Бывали случаи, что во время эпидемий правительство посылало врачей в селения, но к ним никто не обращался…» (Овсяный Н.Р. Сербия и сербы. СПб., 1898. С. 162.). Или же: «Ориент начинается к югу от Будапешта. Здесь в первый раз, если следовать от Гамбурга, хозяева поколотили тех, кого власть послала дезинфецировать их жилье после смерти холерного больного» (Димитријевић Л. Како живи наш народ. Београд, 2010. С. 62). А больницы-то были, но «сделала ли хоть что-нибудь для народа государственная медицинская служба, кроме содержания окружных больниц, ставших в провинции настоящей божьей благодатью для бездомных!» (Там же. С. 47). Негативный ответ очевиден… Итак, даже на рубеже веков крестьяне больниц не посещали, ибо, по словам русского очевидца (1897 г.) «они в болезнях и не лечатся», считая, что «их посылают какие-то неведомые враждебные силы», — поэтому «селяк и прибегает к ворожеям и знахаркам, полагая, что они в состоянии тем же самым способом, каким напущены на него болезни, и прогнать их — при помощи волшебства, колдовства, чар и т. д.» (Отдел рукописей Российской Национальной библиотеки (далее — ОР РНБ). Ф. 1179. Д. 92. Л. 6).

9

Упомянутый англичанин записал свои впечатления от посещения провинциальной школы: «Совсем маленькие мальчики читали патриотические стихи с воодушевлением и гордостью. Когда же учитель вывел ученика к карте балканских стран, то я пожелал услышать, что он знает о Боснии, и тут же получил ответ — Боснию населяют сербы, но, к несчастью, в настоящий момент она томится под властью австрийцев. Кроме православных сербов, в ней живут и сербы-мусульмане, которые большие патриоты из-за своего сербского происхождения» (Вивијан X. Сербија — paj сиромашних. С. 208)… В Болгарии все было иначе. Поскольку у болгар было мало возможностей для самореализации на государственной службе, упомянутый «ренессанс» (кроме «бизнесменов») создал и «национально фрустрированную интеллигенцию», обуреваемую, вплоть до паранойи, националистическими мечтами. Так, в Габрово (и это наглядно иллюстрирует их «столкновение») шла многолетняя борьба между «реформистскими» учителями и главами городского самоуправления, в ходе которой реформисты хотели освободить школьные программы и планы от «языка торговцев», дабы вознести националистические ценности выше той цели, ради которой, собственно, школы и создавались: сохранения и приумножения материальной культуры. А так как ситуация на османском рынке — и институциональные перемены в Империи — весьма способствовали «болгарскому экономическому ренессансу», то политическое негодование «патриотической» части интеллигенции (которая сама-то являлась продуктом «ренессанса») не смогли объединить болгар против оттоманского режима (См.: Паларе М. Балканске привреде око 1800–1914. Еволуција без развоја. Београд, 2010. С. 197). Наум Кайчев также подчеркивает, что «иерархия ценностй» в болгарских учебниках отличалась от таковой же у сербов: «Военные ценности не доминируют в учебниках. В них редко встречаются стихи, величающие в глазах маленьких читателей смерть за Родину. Гораздо чаще описываются добродетели просвещения, культуры, грамотности (Кирилл и Мефодий, Климент Охридский), как и красоты родной земли» (Кайчев Н. Македонийо, възжелана. Армията, училището и градежът на нация в Сърбия и България (1878–1912). София, 2006. С. 92). Неслучайно, говоря о фазе строительства Болгарского княжества, Диана Мишкова отмечает пассивность народа, «невозможность вызвать его энтузиазм». И даже в 1911 г., по наблюдению Р.П. Гришиной, «политическое единение, необходимое для страны, намеревающейся вступить в войну, отсутствовало…» (Гришина Р.П. Болгария на пути к войне и Болгарский земледельческий народный союз // Славянский мир в эпоху войн и конфликтов XX в. СПб, 2011. С. 14, 22). Перевод сознания болгар на военные рельсы был сделан позднее, «искусственным» путем. Чем все закончилось, — известно!

10

В селах Тырновского округа, жители которого специализировались в садоводстве и огородничестве для продажи, грамотных было 43,3% (Паларе М. Балканске привреде око 1800–1914. Еволуција без развоја. c. 372). Показательно, но даже те «овощи, которые потребляются в Белграде, возделываются болгарами на другом берегу Савы и каждое утро привозятся из Землина…» (Лавелэ де Э. Балканский полуостров. Ч. 2. М., 1889. С. 12).

11

Эти рассуждения Л.Д. Троцкого о сербской «полуинтеллигенции» полностью легитимны, что лишь подчеркивает глубину его проникновения в сербские (балканские) реалии. Классик сербской исторической науки Слободан Йованович называл данный тип людей «полуинтеллектуалами», которые «хотя и завершили школу, не обрели никакого культурного образования и морального воспитания». По причине ли врожденной неспособности, либо недостатков школьной системы, полуинтеллектуал «не получил никакого импульса для духовного саморазвития. Он не разумеет значения духовных ценностей, уважая лишь то, что способствует успеху в жизни, а сам успех воспринимает совсем по-мещански — в смысле сугубо материальном… Диплом об образовании, как пропуск в круг интеллигенции, дал ему преувеличенно высокое мнение о себе самом. В общественном соревновании такой примитивен с дипломом бьется без всяких правил, с полным уверением, что тем самым он обеспечивает свое право. Соперников он убирает с пути немилосердно: так, словно те — не живые люди, а обычные физические препятствия». Его «политическая амбиция — на самом деле, совсем не политическая. Она состоит только в том, чтобы, войдя в политику, обогатиться и покомандовать с высоких постов. Он совсем не представляет, что могут быть какие-то высшие и общие цели…» (Џовановић С. Један прилог за проучавање српског националног карактера // Сабрана дела С. Јовановића. Т. XII. Из историје и књижевности. 11. Београд, 1991. С. 571–572).

12

Традиция эта не угасла и в период «золотого века». Прибывший из России Н.И. Гасфельд заметил, что нередко мишенью для газетного обстрела «являются министры, стоящие у власти, которых обвиняют в