Красный газ. Россия и возникновение энергетической зависимости Европы - Пер Хогселиус

газа между бывшими советскими республиками. Наиболее серьезные проблемы для торговли газом между странами СНГ вызвали согласование цен на газ и установление тарифов на транзит. Вся транзитная инфраструктура располагалась на одном украинско-чехословацком газопроводе, и это тоже воспринималось как определенная проблема. Представлялось, что единственным выходом из сложившейся ситуации могло быть создание альтернативных маршрутов. Когда выяснилось, что проблемы ценообразования и неплатежей носят хронический характер и что решить их не так легко, фокус начал перемещаться на поиск маршрутов, для которых не требовались бы переговоры о транзите. Такой маршрут был найден – и мечта воплотилась в жизнь в виде газопровода «Северный поток», проложенного из России прямо в Германию.

Кто пострадал больше?

Хотя Западная Европа боялась стать жертвой преднамеренных срывов поставок газа из СССР, в период холодной войны ее страхи не материализовались. Что касается непреднамеренных перебоев: если на начальном этапе Советский Союз и испытывал сложности с достижением запланированных годовых показателей, то в 1974–1975 гг. все контракты были полностью выполнены, благодаря чему СССР смог завоевать репутацию надежного партнера. Это особенно выгодно отличало советскую сторону от альтернативных экспортеров, таких как Алжир и Ливия, а начиная с 1980-х гг. и Норвегия. Конечно, не обходилось без кратковременных сбоев и задержек, но это не считалось чем-то из ряда вон выходящим и позднее всегда компенсировалось. Более того, волнение, которое возникало у жителей стран-импортеров, и давление со стороны государственных ведомств – как на национальном уровне, так и на уровне ЕЭС – заставляли газовые компании разрабатывать эффективные защитные механизмы на случай потенциальных перебоев с поставками. Разумеется, это помогало создать ощущение спокойствия и безопасности импорта.

Как это ни парадоксально, но в процессе газовой торговли между Востоком и Западом намного более уязвимыми оказались советские потребители. Больше всего от экспорта газа пострадали Украина, Белоруссия, Литва и Латвия. Это произошло, потому что потребителям из этих республик приходилось конкурировать с западными импортерами за советский газ, объемы которого и без того были ограниченными. Отсутствие возможностей для быстрого увеличения добычи газа и прокладки газопроводов, необходимых для распределения топлива, нередко приводило к тому, что советским гражданам физически не хватало газа. В такой ситуации Мингазпром и Кремль столкнулись с непростым выбором: нарушить экспортные обязательства или принести в жертву нужды внутреннего потребления. Исходя из тех соображений, что условия экспорта нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах, чиновники, уполномоченные принимать решения, сделали выбор в пользу ограничения внутренних поставок.

Это имело тяжелые последствия как для советской промышленности, так и для населения в целом. Люди оказались в неотапливаемых помещениях и даже не имели возможности готовить пищу. Пришлось закрывать школы и муниципальные организации. Промышленное производство было остановлено. Кризис обострялся еще и в связи с тем, что резервное топливо в виде угля или нефти, которое предназначалось для крупных потребителей газа, порой было им недоступно или имелось в недостаточном количестве. Чтобы выплеснуть свои эмоции, директора промышленных предприятий и простые граждане обращались в местные партийные органы. Отчаявшись, они отправляли письма в Москву, умоляя руководителей страны урегулировать кризис с поставками газа. Госплан, могущественный плановый орган, совместно с Мингазпромом пытался найти решение, разрабатывая подробные списки с точным указанием объемов газа, которые то или иное предприятие или муниципальная организация может использовать в случае перебоев в поставках. Однако этим инструкциям редко кто следовал, и потребители, которые находились на дальнем конце трубы, особенно Латвия, превращались в беззащитных жертв, несмотря на постоянные усилия Москвы не допускать, чтобы потребители, находившиеся на более ранних участках маршрута, использовали больше газа, чем им полагалось.

Завершение строительства нескольких новых мощных газопроводов из Сибири несколько улучшило ситуацию в структурном отношении. Теперь Мингазпрому приходилось решать проблему слишком большой (а не слишком малой, как ранее) пропускной способности. И все-таки ситуация была далеко не идеальной. Начали ощущаться негативные последствия того, что экспортная система создавалась в большой спешке: некачественно проведенные сварочные работы, ненадежные компрессоры и т. д. Более того, в условиях стагнирующей советской экономики не всегда осуществлялись необходимые инвестиции в техническое обслуживание экспортных газопроводов, в результате чего часто происходили аварии, разрывы труб и остановки по «техническим причинам». Страны Западной Европы, имевшие стратегически диверсифицированные запасы природного газа и дорогие резервные системы на случай непредвиденных обстоятельств, были хорошо защищены от таких ситуаций. Однако на Востоке, там, где порой отсутствовали газохранилища и не была разработана резервная система для экстремальных ситуаций, страдали промышленность и домохозяйства. В постсоветскую эпоху это наследие периода холодной войны продолжало играть определяющую роль в формировании с географической точки зрения зависимости европейских стран от российского газа. Так, если говорить о перебоях в поставках, то в наиболее уязвимом положении продолжали находиться бывшие коммунистические страны Центральной и Восточной Европы и особенно бывшие советские республики.

Построенный на века

Отмеченная выше неравномерность в географии газовой уязвимости европейских стран служит свидетельством того, что в процессе длительного развития и становления европейской системы природного газа всегда существовало некое различие между Востоком и Западом. Однако в то же время благодаря появлению газотранспортной системы Восток – Запад стала возможной неожиданная интеграция между главными европейскими враждующими лагерями периода холодной войны. Создателям европейской газовой системы удалось разместить газовую инфраструктуру таким образом, что она пересекла весь Европейский континент независимо от прохождения железного занавеса. От этой инфраструктуры ежедневно питались промышленные предприятия, электростанции, муниципальные институты и домохозяйства как в Западной, так и в Восточной Европе, с каждый днем вступая во все большую зависимость от нее. Удивительно, что несколько стран и регионов капиталистической Западной Европы, в частности Австрия, Бавария, Финляндия, северная часть Италии, Греция, а также Западная Турция, вошли в созданную Советским Союзом систему природного газа раньше, чем присоединились к газовым сетям западных поставщиков, включая собственно западноевропейские источники. И эти страны импортировали гораздо больше природного газа из СССР, чем из Нидерландов или Норвегии.

Выбор в пользу импорта советского газа был неоднозначным в первую очередь потому, что противоречил упрощенной военно-идеологической концепции, согласно которой послевоенная Европа четко делилась на два блока – восточный и западный. Однако с точки зрения более длительной исторической перспективы это не означает, что не особо афишируемая интеграция европейских стран в сфере газовой индустрии оказалась чем-то неожиданным. Ведь в конечном счете природный газ был просто одним из последних товаров в ряду тех природных ресурсов и продуктов сельского хозяйства, которые Западная Европа в течение длительного времени импортировала из СССР в обмен на современную промышленную продукцию. В частности, создатели газовой системы Восток – Запад могли опираться на столетний опыт импорта