Красный газ. Россия и возникновение энергетической зависимости Европы - Пер Хогселиус

создания газовой системы Восток – Запад, был тот факт, что у западной стороны не было четкого понимания того, кто должен принимать принципиальные решения по развитию проекта. В какой-то момент роль координатора в процессе объединения западноевропейской и восточноевропейской газовых систем надеялись взять на себя международные организации, такие как, например, Европейская экономическая комиссия ООН (ЕЭК ООН). Занять ведущие позиции пытались и региональные акторы, которые полагали, что транснационализация станет для них подходящим инструментом для внутренней борьбы против господства на национальной арене более влиятельных компаний. Речь идет о таких компаниях, как, например, Austria Ferngas – совместное предприятие, принадлежавшее трем региональным газовым компаниям, которое пыталось переиграть австрийскую государственную нефтегазовую компанию ÖMV. Аналогичная ситуация складывалась и в Баварии – там региональное правительство под руководством Шедля, объединившись с региональной газовой компанией Bayerngas, вело борьбу против монополии на газовом рынке Западной Германии компании Ruhrgas. Однако, как оказалось, ЕЭК ООН обладала недостаточным влиянием, для того чтобы справиться с такой задачей. Кроме того, региональные акторы обнаружили свою несостоятельность в установлении взаимоотношений с советской стороной. Если воспользоваться терминологией теории социальных систем, то «резонанс» гораздо легче возникал при взаимодействии имеющих большие полномочия советских государственных структур и западноевропейских государственных газовых компаний, таких как ÖMV, ENI и GdF, а также германского de facto монополиста Ruhrgas.

На третьем этапе организационные обязанности уже были распределены между участниками и процесс создания газовой системы приобрел большую стабильность. Теперь изменился характер слабых мест и критических проблем, выявленных ранее советскими и западноевропейскими акторами. В странах-импортерах начавшиеся поставки красного газа переместили фокус с необходимости преодолевать дефицит газа и формировать команды акторов на обеспечение бесперебойных поставок в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Западноевропейские газовые компании приступили к решению этой задачи с разработки планов строительства новых внутренних и внутриевропейских газопроводов, которые могли бы обеспечить поставки газа в случае непредвиденных кризисных ситуаций; мер по улучшению условий для координации экстренных поставок и поставок газа из СССР, а также проектов создания стратегических газохранилищ, которыми можно было бы воспользоваться в течение более-менее длительного периода в случае перебоев в поставках газа с Востока.

Для советской стороны основные сложности переместились с прокладки труб на строительство мощных компрессорных станций. В связи с этим в сделках встречной торговли, которые были заключены в середине 1970-х гг. и позднее, в большей степени предусматривался экспорт компрессоров, а не труб, как было ранее. С середины 1980-х гг. стали появляться новые слабые места. Теперь, когда больше не ощущался недостаток труб и компрессоров западного производства и когда уже было построено несколько экспортных газопроводов с высокой пропускной способностью, нужно было решать новую сложную задачу: увеличить коэффициент нагрузки газотранспортной системы Восток – Запад. В качестве главного препятствия для расширения экспортного режима все сильнее оказывалось влияние таких факторов, как вялый спрос на газ в странах Западной Европы после роста мировых цен на энергоносители и медленное экономическое развитие. Очень сложным оказалось строительство экспортного магистрального газопровода Уренгой – Ужгород, введенного в эксплуатацию в 1983 г. Советская сторона, которая ранее главную проблему видела в цене на газ, согласилась пойти на ее снижение.

В итоге Советский Союз впервые оказался безусловным ценовым лидером на западноевропейском рынке газа, в связи с чем объемы экспорта продолжили расти. К списку импортеров Москвы добавилось несколько новых стран. Однако увеличивающийся импорт создал новую проблему – недостаточное количество газа из других источников, а дальнейшее масштабирование газотранспортной системы Восток – Запад представлялось приемлемым только за счет таких поставок, которые считались необходимыми для диверсификации и баланса общих объемов газоснабжения. В 1960-х и 1970-х гг. эта проблема не стояла так остро, как в 1980-х гг., поскольку тогда у большинства импортеров еще имелись внутренние газовые запасы, достаточно большие по сравнению с объемами газа, получаемого из Советского Союза. Хотя к 1980-м гг. эти внутренние запасы еще не полностью истощились, они потеряли бы свою значимость на фоне значительного расширения импорта советского газа. В такой ситуации импорт из других источников рассматривался как единственный шанс сбалансировать поставки восточного газа. Через какое-то время западноевропейские потребители советского газа начали переговоры по поводу импорта крупных объемов природного газа из Норвегии, Алжира и некоторых других стран.

Один из важных аспектов создания газовой инфраструктуры состоял в том, что новые транснациональные газовые линии присоединялись не к уже существовавшей западноевропейской газовой системе, первые советские экспортные газопроводы прокладывались в то время, когда Западная Европа еще не была полностью интегрирована. В действительности внутриевропейские газовые линии в большой степени строились для того, чтобы иметь возможность увеличить импорт с Востока. Газопроводы Австрии и Западной Германии были подключены друг к другу благодаря транзиту советского газа вдоль Дуная. Газовые сети Западной Германии и Франции были соединены в результате прокладки транзитного газопровода для поставок советского газа во Францию. Газовые линии Италии и Югославии присоединились к австрийским сетям в результате введения в эксплуатацию трансавстрийского газопровода, построенного для транзита советского газа. Еще более поразительным было то, что Чехословакия благодаря своей центральной роли в транзите красного газа приобрела больше газовых линий, чем любая другая европейская страна. Иными словами, внутренняя интеграция Западной и Центральной Европы во многом была обусловлена развитием газотранспортной системы Восток – Запад. Дальнейший вклад красного газа в западноевропейскую интеграцию состоял в осознании необходимости создания единой газораспределительной системы ЕЭС. По словам одного из ведущих германских экспертов, это было нужно для того, «чтобы иметь возможность обеспечить баланс в запасах энергоресурсов между нами и нашими соседями и союзниками, что особенно важно в случае кризисных ситуаций»[3]. Таким образом, считалось, что создание единой системы уменьшит газовую уязвимость Западной Европы благодаря более глубокой интеграции входящих в нее стран.

Необходимо отметить, что именно благодаря этому торговля природным газом между Востоком и Западом смогла выстоять в период драматичных политических и экономических потрясений 1980-х и 1990-х гг. Поскольку изначально западноевропейская газовая система создавалась для того, чтобы иметь возможность импортировать большие объемы советского газа (при этом учитывались реальные и надуманные проблемы, которые могли возникнуть в процессе торговли), то сокращение или полное прекращение импорта газа из СССР не считалось сколько-нибудь рациональным шагом. Растущий спрос заставлял лиц, принимающих решения, выявлять эти проблемы и оперативно на них реагировать, а не стремиться к свертыванию существующей системы или к сокращению доли советского импорта.

Четвертый этап экспорта газа в страны Западной Европы совпал с крахом советской системы, обнаружив новые проблемы как для Запада, так и для Востока. Главным слабым местом на этом этапе оказалось отсутствие стабильного институционального режима для поставок