Красный газ. Россия и возникновение энергетической зависимости Европы - Пер Хогселиус

газовые месторождения, на строительство газопроводов, в научно-исследовательские институты и т. д. Но даже это не позволяло представителям газовой промышленности стран Западной Европы представить себе реальное положение дел в МинГазпроме, в котором с большей или меньшей степенью регулярности возникали кризисные ситуации. В частности, руководители Ruhrgas неоднократно отмечали организационные способности и высокий технологический уровень советского Министерства газовой промышленности, однако они были не в состоянии полностью осознать суровые советские реалии.

В то же время, ведя переговоры с советской стороной, западные газовые компании были вынуждены прилагать большие усилия, чтобы объяснить, как работает рынок газа в их странах. Технические аспекты функционирования западноевропейской газотранспортной системы не требовали долгих объяснений, однако большие сложности возникали при обсуждении таких ключевых рыночных понятий, как «конкуренция» и «ценообразование». Советская делегация рассматривала газовую систему как технический объект и с большим недоверием слушала представителей Ruhrgas, ÖMV и других компаний, которые пытались доказать, что цена на газ должна устанавливаться только таким образом, чтобы быть конкурентоспособной относительно цены на газ, поступающий из других источников, а также относительно других первичных видов топлива, таких как нефть. Советская сторона с этим была не согласна, что постоянно ставило под угрозу процесс переговоров. Однако Советский Союз постепенно усваивал правила торговли и в конце концов согласился принять за отправную точку западноевропейскую рыночную цену на газ. Более того, когда контракты начали расширяться и перезаключаться – начиная с 1971 г. и особенно после первого нефтяного шока 1973–1974 гг., – советская сторона уже весьма умело пользовалась рыночной логикой, обеспечив себе значительный рост доходности от экспорта газа.

Доверие к Советскому Союзу с точки зрения его намерений, а также технических возможностей постепенно росло благодаря обратной связи: чем больше возможностей для экспорта появлялось у СССР, тем больше уверенности появлялось у правительств западных стран в том, что дополнительный импорт с Востока будет безопасным. Если говорить о Западной Германии, то к 1969 г. импорт красного газа, составлявший 10 % совокупного германского спроса, с точки зрения безопасности считался вполне приемлемым. Три года спустя оцениваемый уровень уязвимости настолько понизился, что даже 14 % не считались проблематичными. К 1975 г. объем импорта советского газа составлял уже 22 % и это не вызывало никаких опасений. А еще через несколько лет в связи с переговорами по ямальскому проекту доля советского газа в общем объеме потребления Германии возросла до 30 %. К началу XXI в. Россия обеспечивала 35 % совокупного спроса Германии на природный газ[2]. Таким образом, позитивная обратная связь на протяжении периода в несколько десятилетий является важным фактором, объясняющим причины, по которым в настоящее время Западная Европа сильно зависит от российского природного газа.

Эволюция транснациональной системы

Осознание возможностей и рисков, возникающих в торговле газом между Востоком и Западом, дает ключ к пониманию того, почему западноевропейские акторы, не побоявшись попасть в зависимость, в первую очередь решили развивать торговлю газом со своим противником по холодной войне. Однако, для того чтобы полностью понять внутреннюю динамику и многолетнюю эволюцию газовой системы Восток – Запад, включая ее способность сопротивляться радикальным шокам, исходящим от геополитического окружения, мы должны тщательно проанализировать многокомпонентность этой системы и ее сложный социотехнический характер.

К техническим, или материальным, компонентам этой системы относились транснациональные магистральные газопроводы, подземные газохранилища, компрессорные станции, приборы контроля, а также широкий спектр дополнительного оборудования. Социальную же часть системы составляли национальные и региональные власти, предприятия по передаче и распределению газа, а также производители труб и другого газового оборудования. Такие организации, как НАТО, Международный газовый союз, Европейский союз (и организации-предшественники), также являлись частью этой системы, хотя далеко не в той степени, в которой к ней принадлежали общенациональные и региональные акторы. Помимо участвующих в этой системе организаций и людей экспорт во многом зависел от современных контрактных договоренностей и от множества неформальных структур, которые обеспечивали коммуникацию и кооперацию, преодолевая военные и идеологические различия.

Вся эта система в целом могла возникнуть и начать развиваться только после того, как были готовы все компоненты – как технические, так и социальные, а также после того, как им было позволено вступить в необходимое взаимодействие, поддерживая и усиливая эффект друг от друга. Запуск этого взаимодействия и управление им составляли главную задачу для заинтересованных акторов. Учитывая тот факт, что это была транснациональная система, которая к тому же должна была пересекать железный занавес, никто не мог заранее сказать, окажется ли она успешной. Такие создатели этой системы, как Мингазпром, а также компании Ruhrgas, ÖMV, ENI, ранее уже занимались построением национальных или межнациональных газовых сетей и установили над ними полный контроль, в связи с чем у них уже был опыт развития достаточно однородных региональных или национальных проектов. Теперь же они занимались разработкой транснационального проекта и перед ними стояла совершенно иная задача – расширить собственные газовые сети и протянуть их до территорий, где за газ отвечали другие акторы, а затем присоединить их к системам, которые по характеру и стилю кардинально отличались от «своих» систем.

В частности, западная и восточная системы отличались друга от друга тем, что имели совершенно противоположные слабые места, с которыми приходилось бороться участникам проекта. С точки зрения транснационального подключения к единому газопроводу это могло и не создавать особых проблем – напротив, множество факторов, способствовавших динамике интеграции между Востоком и Западом, появились как раз в результате успешной эксплуатации советских и западноевропейских слабых мест, которые были по большей части комплементарными, и проблемы могли решаться благодаря общим усилиям. В Советском Союзе таким слабым местом была прокладка труб – процесс, технология которого в течение долгого времени отставала от западной. В течение первого и второго этапов, описанных в начале этой главы, Мингазпром считал дефицит стальных отечественных труб и их низкое качество своей самой серьезной проблемой. Отечественные производители были не в состоянии удовлетворить стремительно растущий спрос Мингазпрома на стальные трубы все большего и большего диаметра, что побудило министерство попытаться скооперироваться в этом вопросе с западноевропейскими странами.

У Западной Европы было свое слабое место – структурный дефицит газовых ресурсов. Доступ к высококачественным стальным трубам для них не являлся проблемой, поэтому неудивительно, что первый контракт между Востоком и Западом был заключен в виде договора о встречной торговле, согласно которому взамен на природный газ СССР получал западноевропейские стальные трубы. Благодаря такой договоренности могли решаться наиболее болезненные проблемы советской и западноевропейской газовых систем соответственно. Таким образом, комплементарные слабые места были превращены в движущие силы транснациональной экспансии.

Другой проблемой, особенно ярко проявившейся на первом этапе и сохранившейся на втором этапе