Красный газ. Россия и возникновение энергетической зависимости Европы - Пер Хогселиус

как планирование объемов западноевропейских подземных хранилищ, прокладка газопроводов, с помощью которых можно было иметь связь с альтернативными поставщиками газа, а также решение амбициозной задачи по диверсификации газовых поставок.

Кроме того, материалы, представленные в этой книге, свидетельствуют о том, что вопрос об экспорте российского газа в Западную Европу, который традиционно воспринимается как «угроза», требует более широкого рассмотрения. Как правило, до сих пор главной темой дебатов были опасения по поводу возможного прекращения поставок по политическим мотивам и, следовательно, гипотетическая вероятность того, что благодаря этому Россия сможет оказывать влияние на западных политиков. Однако материалы, имеющиеся в нашем распоряжении, не подтверждают тезис о том, что в период холодной войны Москва планировала использовать экспорт газа в таких целях. Особенно на начальных этапах торговли Советский Союз прекрасно понимал, что использование газового экспорта в целях политического шантажа совершенно бессмысленно хотя бы только потому, что импортируемые объемы слишком малы на фоне общеевропейского потребления энергии. Позднее у Кремля была возможность наблюдать за тем, как западные компании-импортеры разрабатывают эффективные механизмы, позволяющие в случае любого кризиса поставок, независимо от его причины, принять адекватные контрмеры. Важно отметить, что советскую сторону это никак не огорчало. Как раз наоборот – СССР видел в этих мероприятиях хороший знак и свидетельство того, что европейцы заинтересованы в дальнейшем наращивании объемов импорта советского газа.

Существует как минимум три причины, по которым советский газ не только мог считаться, но и на самом деле считался потенциальным оружием. Во-первых, предполагаемая угроза импорта советского газа исторически рассматривалась в контексте потенциального демпинга советского газа на западноевропейских рынках. Так, например, в 1967 г., когда Западная Германия начала обсуждать проблему импорта природного газа из Советского Союза, ее волновало не только то, что СССР может преднамеренно прекратить поставки, германское правительство опасалось, что, возможно, цель Кремля состоит в том, чтобы своими поставками дешевого красного газа оказать негативное влияние на политически чувствительную угольную промышленность Рурского бассейна, которая тогда и без того испытывала большие сложности. Такая интерпретация угрозы советского энергетического оружия впервые прозвучала во время более ранних дебатов 1950-х гг. по поводу агрессивной стратегии СССР в области экспорта нефти. Может быть, эти страхи в какой-то степени и имели право на существование, однако – хотя для Запада это и было источником серьезных волнений, – согласно имеющимся источникам, попытки Советского Союза организовать торговлю природным газом с ФРГ и другими западными странами осуществлялись не в этих целях. Напротив, когда начались реальные переговоры, советская сторона заняла весьма жесткую позицию при обсуждении цены на газ. В результате несколько возможных сделок сорвалось только из-за нежелания Москвы пойти на уступки.

Во-вторых, существовали опасения, что экспорт газа будет использоваться в качестве косвенного оружия холодной войны. В течение долгого времени главный принцип советской внешней политики состоял в том, чтобы развивать сотрудничество не со всеми странами, а только с некоторыми. Идея состояла в том, чтобы разделить страны капиталистического мира и страны НАТО. На основе имеющихся материалов можно утверждать, что стратегия экспорта советского природного газа разрабатывалась таким образом, чтобы она могла способствовать реализации этой сверхважной внешнеполитической цели. Так, например, очевидно, что при анализе советско-австрийских переговоров 1966–1968 гг. необходимо учитывать, что в то время Австрия предпринимала попытки стать членом Европейского экономического содружества (ЕЭС). СССР всеми силами пытался не допустить этого сближения, и природный газ стал одним из факторов, определявших борьбу за будущее Австрии. Более того, в 1966–1967 гг. Советский Союз выступил с инициативой переговоров по газу с Австрией, Италией, Францией, Финляндией, однако совершенно сознательно отказался вести переговоры с ФРГ. Во время переговоров по поводу строительства ямальского газопровода в 1980–1982 гг. с помощью газовой торговли Востока с Западом советская сторона также эксплуатировала в своих целях межъевропейскую или, точнее, трансатлантическую политическую напряженность и даже пыталась ее усилить.

В-третьих, в период холодной войны экспорт природного газа использовался в идеологической борьбе между капитализмом и коммунизмом в целях укрепления международного престижа Советского Союза. Этот факт подчеркивал министр газовой промышленности А. Кортунов, когда он пытался убедить советское руководство в необходимости в первую очередь развивать торговлю газом между Востоком и Западом. Советские средства массовой информации также неоднократно с гордостью сообщали об увеличении экспорта советского природного газа, особо отмечая тот факт, что для решения энергетических проблем западноевропейские страны обратились к надежным поставщикам из коммунистического лагеря.

Если расширить понятие «энергетическое оружие», включив в него различные сценарии, при которых та или иная страна имеет возможность непосредственно или косвенно использовать энергию с целью сознательного нанесения ущерба или ослабления какой-то страны или региона, то тогда можно утверждать, что Советский Союз действительно обладал энергетическим оружием и действительно его использовал. Кремль однозначно прибегал к его использованию в качестве инструмента для внесения раскола среди капиталистических стран, а также для укрепления международного престижа СССР. Однако он не использовал его в целях политического шантажа или сознательного ухудшения ситуации на западноевропейских топливных рынках.

В целом материалы, представленные в этой книге, свидетельствуют о том, что многие аналитики преувеличивали роль советского или российского природного газа в качестве энергетического оружия. Важно понимать, что даже более «мягкие» политические функции, возлагаемые на экспорт советского природного газа – возможность расколоть капиталистический мир и повысить престиж СССР на международной арене, – являлись лишь второстепенными факторами, мотивировавшими Советский Союз начать газовую торговлю. Что же касается первичной мотивации, то различные акторы трактуют этот вопрос по-разному. С точки зрения политического руководства СССР, главная цель экспорта газа состояла в том, чтобы заработать твердую валюту. Эту валюту затем можно было бы использовать для покрытия маячившего перед Советским Союзом дефицита в торговле с западными странами. Этот мотив приобретал все большее значение, по мере того как поднимались мировые цены на топливо. Такая мотивация активно обсуждалась как раз в то время, когда начались переговоры по поводу первых газовых контрактов между Востоком и Западом. Экономическое значение экспорта газа еще сильнее увеличилось в середине 1970-х гг., когда Кремлю пришлось признать, что советская сторона далее не сможет продолжать наращивать объемы экспорта нефти в западные страны. Таким образом, единственным перспективным направлением считалось масштабное увеличение экспорта природного газа, доход от которого в то время составлял лишь небольшую долю общих экспортных доходов.

Мингазпром поддерживал экспорт природного газа исходя из иных соображений. Еще в бытность А. Кортунова именно Мингазпром играл главную роль в практическом воплощении в жизнь идеи создания транснациональной газовой системы. Однако это министерство своей главной целью считало не столько укрепление баланса внешней торговли СССР, сколько усиление значения газовой промышленности относительно других отраслей советского топливно-энергетического комплекса. Политику