Российский колокол №3-4 2020 - Коллектив авторов

куда они попадают при помощи волшебства Феи, они становятся самоотверженны, благородны. Набоковский Цинциннат слаб перед своими угнетателями и кажется нелепым, косноязычным, но на самом деле он обладает великим даром, который трепетно оберегает от посторонних.

В своих статьях «Трагизм повседневной жизни» и «Сокровище смиренных» Метерлинк пишет, что обычного общения между людьми недостаточно и в идеале должно существовать непосредственное общение душ без слов. В доказательство этого он вводит в свои произведения духовно слепых и физически незрячих персонажей: например, Голо – зрячий, но он не замечает истинных событий, а слепой король Аркель из драмы «Пелеас и Мелисанда» видит и угадывает то, что скрыто от других, – так же, как и слепой Дед в драме «Непрошенная».

Это общение душ прекрасно показано в пьесе «Слепые», где все герои незрячие, причем слепота у кого-то из них врожденная, у кого-то приобретенная в разные периоды жизни, но они прекрасно понимают друг друга и замечают мелочи, часто незаметные для зрячих. Например, Юная слепая замечает Первому слепорожденному: «Вы не слушаете, когда он говорит». Она также чувствует свет луны на своих руках.

Общение душ у Набокова показано в фразе Гумберта об Аннабелле, предшественнице Лолиты: «Долго еще после ее смерти я чувствовал, как ее мысли текут сквозь мои»[11].

Набоковские герои также часто слепы в своей недалекости, а Бруно Кречмара вслед за слепотой любви настигает физическая слепота, и тогда Магда и Горн с удовольствием насмехаются над ним.

Обращение к высшим сферам выражено у Набокова и в том, что Цинциннат уже после казни приближается к людям, похожим на него, то есть – к близким душам.

Тема бессмертия сознания являлась озарением и для Метерлинка, и для Набокова.

У Метерлинка она ясно выражена в «Синей Птице», в диалоге двух еще не рожденных детей из Царства Будущего:

«Первый Ребенок. Когда она спустится на Землю, меня уже не будет!..

Второй Ребенок. Я его там не увижу!..

Первый Ребенок. Мы будем так одиноки!»[12]

Также доказательства этой темы можно видеть и в «Обручении», в диалоге Души Света и Тильтиля о душах еще не рожденных детей:

«Душа Света. В царстве бесконечности никто не скучает… А кроме того, в этом царстве им надлежит узнать все, что они потом забудут на Земле.

Тильтиль. Тогда, значит, не стоит и узнавать.

Душа Света. Очень даже стоит! Что-нибудь да останется, и это как раз и составит подлинное счастье их жизни.»[13]

У Набокова бессмертие сознания показано в словах Кончеева из «Дара»: «Настоящему писателю должно быть наплевать на всех читателей, кроме одного: будущего, – который, в свою очередь, лишь отражение автора во времени».

И напоследок маленькое, но веское по своей редкости доказательство. Такое далекое, мистическое слово, как «асфодель», встречается только у Метерлинка и Набокова. Вспомните, что одна из книг Себастьяна Найта называется «Неясный асфодель». У Метерлинка в пьесе «Слепые» недалеко от мертвого священника «в ночной темноте цветут высокие асфодели».

Я рассматриваю параллели творчества Владимира Набокова с творчеством Мориса Метерлинка в первую очередь, поскольку именно Метерлинк – предвестник Набокова, впервые обозначивший такие темы, как общение близких душ вне рамок жизни и смерти, утрата земного рая детства, трагизм жизни героев, одиночество озаренной истинами личности, восхищение ускользающей красотой, метафизическая насмешка, желание разгадать загадку перехода из жизни в смерть и бессмертия человеческого сознания. Тем самым он заключил в себе в сжатом виде схему будущего творчества великого писателя Владимира Набокова, и первый осколок у меня уже есть.

Глава 2

В. В. Набоков и Н. В. Гоголь

Александр Солженицын как-то сказал, что Набоков был «совершенно неожидан для литературы XIX века» и что «из XIX века его предвидеть было невозможно». Спешу не согласиться! Даже если иметь в виду только русскую литературу, то при беглом сравнении произведений таких классиков, как Пушкин, Толстой, Гоголь и Чехов, с набоковскими мы легко можем проследить будущие, пока неясные тени и отголоски, а порой и очень близкие по смыслу словосочетания и интонации, которые и есть пусть маленькие, но осколки Набокова. И сегодня я хочу рассмотреть самый значимый из этих осколков – Николая Васильевича Гоголя.

Почему именно Гоголь, а не Пушкин, например? Потому что Пушкин – ближе к натурализму, Гоголь же – писатель иррационального, те. потусторонности. А Набокова потусторонность интересовала более всего. Именно ей посвящены все его произведения. Выражена она более или менее явно для восприятия, наиболее ярко и очевидно как в стихах, так и в прозе (особенно явно в стихотворении «Влюбленность», в автобиографии «Другие берега» и в романе «Истинная жизнь Себастьяна Найта»).

И в творчестве Набокова, и в творчестве Гоголя раскрыты одни и те же основные темы. Если рассматривать девять основных тем творчества Набокова – трагичность судьбы героев, утрата земного рая детства, восхищение ускользающей красотой, наличие двойников, одиночество творческой личности, возвращение в Санкт-Петербург, метафизическая насмешка, желание разгадать загадку жизни, смерти и бессмертия сознания и литературная преемственность, – то параллели с Гоголем будут по всем девяти, что очень редко бывает.

Кроме того, у Набокова и Гоголя есть схожие стилевые особенности, что вообще встречается крайне редко.

Сразу хочу заметить, что Набоков включает Гоголя в свои художественные произведения. Тут можно вспомнить, как в юности Цинциннат занимался изготовлением мягких кукол, изображающих известных писателей, и среди них был «похожий на крысу Гоголь в цветистом жилете»[14]. Хотя само по себе такое «включение» в виде аллитераций, игры слов и прочих драгоценностей набоковского стиля в случае с Набоковым вовсе не является доказательством влияния этих авторов на него. И тем более – доказательством того, что творчество данного писателя Набокову, что называется, нравилось. Часто – даже наоборот.

Важно другое. Набоков внимательно изучил жизнь и творчество Гоголя и создал о нем эссе-шедевр под названием «Николай Гоголь», в котором с присущей ему доскональностью и многогранностью Великого Писателя и Великого Читателя не только рассмотрел и «слишком человеческое» Гоголя, и его иррациональный художественный мир, предложил наиболее полное и точное понимание гоголевского творчества, но и дал подсказку к пониманию собственного творчества, и обозначил трансцендентность отношений между Писателем и Читателем вообще. Именно поэтому я включаю эссе Набокова «Николай Гоголь» в свое исследование, чего не сделала при сравнении с любым другим автором, например с Метерлинком.

Итак, мои доказательства.

Параллели по теме «Трагичность судьбы героев».

У Набокова трудно найти такого персонажа, который бы прожил долгую и счастливую жизнь. Словно в подтверждение этого правила, рассказчик в «Пнине» говорит: «Беда случается всегда»