Поэзия матросской революции - Владимир Виленович Шигин

Он вторгается, как мастер.

Лозунг выбран, словно щит.

«Именем Советской власти!» —

В этот грохот он кричит.

«Именем…» —

И, прям и светел,

С бомбой падает в века.

Мир ломается. И ветер

Давят два броневика.

В данном случае А. Прокофьев фактически противопоставляет своего матроса блоковскому матросскому Христу, уподобляя его порожденью ада, от которого веет потусторонним холодом («Балтики холодной весть») и распространяется некий внутренний свет.

Дьявол-матрос явно куражится своей вседозволенностью – одна гордая ладонь на гранате (и это необычная граната!), вторая рука («пальцев страшная система») судорожно сжимает маузер. Матрос «вторгается» в город, готовый уничтожать все живое. Но простые люди ему уже неинтересны. Дьявол-матрос желает уничтожить все мироздание. Поэтому его боятся даже молнии, ибо он с легкостью, своей страшной бомбой ломает мир, причем, не только мир настоящий, но и мир вчерашний («с бомбой падает в века»), давит броневиками божий ветер. А. Прокофьев подчеркивает, что страшная разрушительная сила дана матросу не просто так, а как мастеру некой тайной ложи. Именно поэтому он и может все, что только пожелает. Сегодня матрос выбирал для себя лозунг «именем Советской власти!», но как знать, каким будет его выбор завтра, после того, как он до конца уничтожит окружающий его мир. При этом А. Прокофьев осторожен и Советской власти своего матроса открыто не противопоставляет.

Что касается самодеятельных флотских поэтов, то с начала 20-х годов моряки-комсомольцы публиковали уже исключительно идейно выдержанные стихи:

Испытания жизни томили,

Там, в тумане, не видели мы берегов,

Только Ленин провидел грядущие были

Над косматою пеной высоких валов…

(Газета РККФ «Красный флот»1924 г., № 1–2)

* * *

Минуло время, отгрохотала Гражданская война, пронеслись 20-е годы, и новая волна революционной романтики полностью заслонила собой многие нелицеприятные реалии матросского бытия в переломную эпоху. В 30-е годы ХХ века революционная матросская романтика пережила свой ренессанс. И уже новые поколения поэтов вновь и вновь стали обращаться к этой теме. Правда, на этот раз в чести были уже исключительно матросы, твердо стоявшие на позиции партии большевиков.

В 1935 году поэт Михаил Голодный (Эпштейн) написал стихотворение «Матрос Железняк партизан», прославляющий подвиг матросов в годы Гражданской войны.

В стихотворении противники Железняка не названы, а сам герой – условный. Однако в народе он стал ассоциироваться с участником революции 1917 года и Гражданской войны балтийским матросом-анархистом Анатолием Железняковым. Хотя реальный Железняков ни в какую Одессу не шел, да и погиб вовсе не под Херсоном. Поэт М. Блантер написал на стихи М. Голодного музыку. Так родилась популярная песня «Матрос Железняк партизан»:

В степи под Херсоном

Высокие травы,

В степи под Херсоном курган.

Лежит под курганом,

Заросшим бурьяном,

Матрос Железняк, партизан.

Он шел на Одессу, он вышел к Херсону,

В засаду попался отряд,

Налево застава, махновцы направо,

И десять осталось гранат.

«Ребята», – сказал, обращаясь к отряду,

Матрос-партизан Железняк,

«Херсон перед нами, пробьемся штыками,

И десять гранат – не пустяк!»

Ребята сказали – «Пробьемся штыками,

И десять гранат – не пустяк!»

Штыком и гранатой пробились ребята…

Остался в степи Железняк.

Любопытно, что у песен «Партизан Железняк» (музыка М. Блантера), «Песня о Каховке» (музыка И. Дунаевского) и «Орленок» (музыка В.Белого) совершенно одинаковая мелодия и манера исполнения, несмотря на разных композиторов. Дело в том, что все трое просто-напросто использовали для своих песен одну и ту же еврейскую фольклорную мелодию.

Песня «Матрос Железняк партизан» в годы Великой Отечественной войны была любима советскими партизанами. И дело даже не в самой песне, а в том, что партизанам был понятен и близок образ храброго и бесшабашного анархиста матроса.

Личность Железнякова была вообще весьма популярна в народе и в 20-е. и в 30-е годы. Поэтому о нем тогда слагали стихи многие поэты. Среди прочих од в честь знаменитого матроса-анархиста следует отметить стихотворение «Слово о товарище Железнякове» уже упоминаемого выше поэта А. Прокофьева.

Поэт участвовал в Гражданской войне. Будучи членом РКП (б) по партийной мобилизации воевал с Юденичем и даже побывал в белом плену. Матросом А. Прокофьев не был, но влияние братвы на себе ощутил сполна. В стихотворении, посвященном матросу Железнякову, рассказывается о том, как лихо матросы разогнали Учредительное собрание России.

В матросском обличье вставай, Диктатура,

Свершай исторический приговор!

Развернутым словом о Железнякове

Я начинаю разговор.

Гости распоясались, гости заседали,

Гости говорили то да се.

В разные стороны разные намеки,

Надо с гостями покончить все.

Ишь они распелись, словно канарейки,

Хлопают в ладони – обычай таков,

На сцену выходит начальник караула,

Матрос Анатолий Железняков.

Дорогие гости горбатого лепят,

Слюна гужевая на каждый вопрос.

У Железнякова – клеш великолепен.

Клеш примечательный, как матрос.

Ну, тебя в болото с этой канителью,

Всякая эпоха знает дураков.

Урицкому приказано разогнать застолицу…

Начинайте действовать, Железняков!

Приказ боевой выполнить немедля…

Снова набирается высота,

К тому же матросы не синяя говядина…

Балтийские матросы – красота!

Вот уже Чернова трясет лихоманка,

Видно, и взаправду надо в отлет…

Клеш да бескозырка у Железнякова —

Этакому клешу дать матлот!

Из матросской ложи, словно с колокольни,

Вынеслось крутое:

«Довольно!

Довольно!»

Чернов поднимает седеющий кок.

Сзади его стоит Железняков.

Ваша исчерпана партитура.

За Железняковым – Диктатура…

* * *

Отметился матросской темой и такой известный поэт, как А. Сурков, прошедший в 1919 году концентрационный эстонский лагерь, который написал, несколько лет спустя, посвященное матросам, стихотворение «Смерть минера Синицы»:

Гудит над бараком ржавая жесть.

Собаки воют в тревоге.

Холодным потом покрылись уже

Большие солдатские ноги.

Сосед умирает.

Косматый пожар

Ему перед смертью снится.

…На ощупь спускается с верхних