Поэзия матросской революции - Владимир Виленович Шигин

Первыми, разумеется, идут революционные матросы. У них особая поступь, особые взгляды и особые лица. Народ ликует, видя своих кумиров. Что касается самого автора, то он воспринимает матросов, как святых, испытывая к ним благоговение и трепет, после чего вообще внезапно исчезает, как личность, растворяясь в душах и сердцах революционных матросов. Перед нами уже не просто поклонение перед матросским культом силы, а самый настоящий религиозный экстаз:

Торжественно проходят первыми матросы…

Строго-величавы поступь, взгляды, лица…

Кто-то им семейку незабудок бросил,

Нищая старушка радостно слезится.

Безотчетно счастливый, весь благоговение,

Обнажаю голову, слитность постигаю:

Я, Они – Единство… Общее сцепление…

Это Я, под музыку, с Ними, в Них шагаю…

Если у В. Кириллова представлен собирательный образ единого матроса-мессии, то у И. Садофьева, мессия каждый из матросов, ни больше, ни меньше…

* * *

Не могла обойтись матросская революционная поэтика и без традиционного сюжета о гибели молодого матроса-героя и рыдающей о нем одинокой старушки-матери.

Жалостливые стихи о погибшем матросе и ждущей его бедной матери всегда трогали душу моряков. Вспомним хотя бы знаменитую песню о кочегаре:

…Напрасно старушка ждет сына домой,

Ей скажут – она зарыдает,

А волны бегут от винта за кормой

И след их вдали пропадает…

Данный сюжет традиционен, как для морской поэзии всех времен, так и для поэзии блатной, с той лишь разницей, что в последнем случае главным героем является обычно молодой красавец-вор. В данной тематике, но с революционным оттенком, отметился поэт Н.А. Клюев, написавший в 1918 году стихотворение-песню «Матрос»:

Грохочет Балтийское море,

И, пенясь в расщелинах скал,

Как лев, разъярившийся в ссоре,

Рычит набегающий вал.

Со стоном другой, подоспевший,

О каменный бьется уступ,

И лижет в камнях посиневший,

Холодный, безжизненный труп.

Недвижно лицо молодое,

Недвижен гранитный утес…

Замучен за дело святое

Безжалостно юный матрос.

Погиб он в борьбе за свободу,

За правду святую и честь…

Снесите же, волны, народу,

Отчизне последнюю весть.

Снесите родной деревушке

Посмертный, рыдающий стон

И матери, бедной старушке,

От павшего сына – поклон!

Рыдает холодное море,

Молчит неприветная даль,

Темна, как народное горе,

Как русская злая печаль.

Плывет полумесяц багровый

И кровью в пучине дрожит…

О, где же тот мститель суровый,

Который за кровь отомстит?

В сравнении с кирилловскими «альбатросами», клюевский, замученный юный матрос получился скорее трагическим, чем героическим, а потому и оказался менее востребованным слушателями в бушлатах.

Писатель Всеволод Вишневский, сам выходец из среды революционных братишек, писал о поэзии, воспевающей матросов революции: «Новые темы приносили с собою в поэзию люди, поднявшиеся к революционному действию из самых глубоких народных пластов. Никогда, в частности, не были так активны в области литературного творчества матросы. Появление после Февральской революции 1917 года флотских журналов и газет („Волна“ и др.), сразу дало возможность широко печататься десяткам революционных литераторов-самоучек с флота. Журналы и газеты того времени полны воинственных, по большей части романтических стихотворений, рассказов, призывов. Двухвековой гнет, пытки, бесправие, казни – все слетело, как вырванный паром фланец, и наружу с ревом хлестал поток энергии и мести… Писали тогда всюду, куда только ни забрасывала борьба». (Вс. Вишневский, О литературной группе Балтфлота. – «Красный Балтийский флот», 1933, 17 августа).

* * *

Своеобразным «переходным стихотворением» от романтики анархиствующей братвы к трудовым будням стойких защитников интересов партии большевиков, является стихотворение известного поэта Михаила Светлова 1927 года «Пирушка».

В ней красочно описана основательная пьянка матросов-чекистов. Суть стихотворения такова – герои ЧК устали от расстрелов врагов революции и поэтому имеют полное право расслабиться. Да, они сегодня крепко пьянствуют, но завтра, протрезвев, снова будут яростно защищать завоевания Октября:

Пробивается в тучах

Зимы седина,

Опрокинутся скоро

На землю снега, —

Хорошо нам сидеть

За бутылкой вина

И закусывать

Мирным куском пирога.

Пей, товарищ Орлов,

Председатель Чека.

Пусть нахмурилось небо,

Тревогу тая, —

Эти звезды разбиты

Ударом штыка,

Эта ночь беспощадна,

Как подпись твоя.

Пей, товарищ Орлов!

Пей за новый поход!

Скоро выпрыгнут кони

Отчаянных дней.

Приговор прозвучал,

Мандолина поет,

И труба, как палач,

Наклонилась над ней.

Льется полночь в окно,

Льется песня с вином,

И, десятую рюмку

Беря на прицел,

О веселой теплушке,

О пути боевом

Заместитель заведующего

Запел.

Он чуть-чуть захмелел —

Командир в пиджаке:

Потолком, подоконником

Тучи плывут,

Не чернила, а кровь

Запеклась на штыке,

Пулемет застучал —

Боевой «ундервуд»…

Не уздечка звенит

По бокам мундштука,

Не осколки снарядов

По стеклам стучат, —

Это пьют,

Ударяя бокал о бокал,

За здоровье комдива

Комбриг и комбат…

…………………….

Ну, а ты мне расскажешь,

Товарищ комбриг,

Как гремела «Аврора»

По царским дверям

И ночной Петроград,

Как пылающий бриг,

Проносился с Колумбом

По русским степям…

М. Светлов лишь немного приоткрыл дверь в быт матросской революционной вольницы, но не более того. Более откровенно отзываться о недостатках матросов (а тем более, матросов-чекистов!) было небезопасно.

* * *

Особое место в революционной матросской поэзии занимает стихотворение Максимилиана Волошина «Матрос» (из цикла «Личины»), написанное им 19 июня 1919 года.

Бытие, как известно, определяет сознание. Может именно поэтому стихотворение Волошина откровенно диссонирует со всеми остальными панегириками в адрес матросов революции. Дело в том, что подавляющее большинство поэтов, восторженно писавших о революционных матросах, жили на территории, контролируемой Советской властью или же писали свои стихи уже после