Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

Теперь ему надо было исправлять чужие ошибки, если, впрочем, их еще можно было исправить.

Мертвого генерала по приказу Моро накрыли конской попоной и увезли в обоз.

Тем временем первая линия Края уже подошла к подошвам холмов, полки свернулись в боевые колонны и начали медленно подниматься.

– Немедленно подтянуть резервы, иначе нас просто сомнут! – приказал встревоженный Моро.

Резервы успели, и Край был остановлен. Затем австрийцы в полном порядке откатились назад, но совсем недалеко. Преследовать их Моро не решился, оставшись стоять, как и стоял.

В дело вмешался Суворов.

– Краю возобновить атаку, Багратиону тоже атаковать, а Милорадовичу придвинуться вперед для поддержки первой линии! – распорядился он.

Багратион начал атаку на Нови, Край атаковал там же, где и раньше. Французы, засев в канавах и садах, встретили союзников сильным огнем, но не остановили и после яростной схватки отступили в город.

Наши атаковали Нови, но наткнулись на высокую каменную стену, которой был обнесен город. По ней били из пушек, но ядра отскакивали.

– Вот зараза, так зараза! – ругались солдаты. – Выстроили колобатину этакую, что и не расковырять!

Не теряя времени, русские батальоны повернули правее и под ядрами и картечью начали обходить стену «с еще большим замечательным бесстрашием». Колонны при этом были совершенно на виду, и французы могли расстреливать солдат на выбор.

Моро недаром числился одним из лучших полководцев Франции, в ведение боя он тоже кое-что понимал. Не теряя времени, французский генерал велел вывести свежие войска и ударить в наш левый фланг. Свернувши свои батальоны в улитку, Багратион эту атаку отбил, но далее продвигаться уже не мог и тоже откатился под прикрытием казаков.

Затем во фланг нам попыталась ударить дивизия Ватрена, но была парирована Милорадовичем. Багратион снова двинулся в атаку, но опять безрезультатно. В это время бегом подошли солдаты резервных полков Дерфельдена.

Линия наших войск, усиленная резервами, в порядке, как на маневрах, двинулась вперед с барабанным боем. Натиск был столь яростный, что французы были сразу же опрокинуты и бежали к высотам, на которых попытались закрепиться. Союзники без передышки атаковали высоты. Но французы отбились. Потери с обеих сторон были огромными. Упрямый Дерфельден повторил атаку. Снова неудача. Тогда он со шпагой в руке сам повел войска в третий раз. Сражение достигло точки высшего напряжения. Но и третья атака не увенчалась успехом. Наши снова были отбиты. Жара стояла неимоверная, и солдаты падали от усталости. На таком пекле умирали от жары даже легкораненые. Отовсюду неслись крики:

– Воды! Воды!

Но воды ни у кого уже не было.

Суворов все время был в самом пекле, разъезжая на своей лошадке под пулями и картечью. Он отдавал распоряжения командующим колоннами, останавливал и поворачивал вспять отступающие батальоны, ободрял измученных солдат, приговаривая:

– Ребятушки! Не задерживайся, иди шибко, бей штыком, колоти прикладом! Ух, махни, головой тряхни!

Но сам уже видел, что те на пределе сил. В час дня Суворов велел прекратить все атаки, давая войскам передышку. Бой затих по всему фронту. Было очевидно, что стойкость французов и выгодная позиция сорвали первоначальный план боя – сбить корпусом Края французов и зайти им в тыл.

До трех часов дня войска отдыхали, в батальоны подвезли воду.

* * *

А затем фельдмаршал снова бросил армию в сражение. Теперь на противника двинулась сразу вся линия и Край, и Дерфельден, и Мелас. Французы встретили союзников жесточайшим артиллерийским огнем. Пушки стояли на высотах и били без промаха. Бой был самый отчаянный. Французы держались твердо, но только с фронта. Тем временем с фланга их уже обходили резервные полки. Первым делом они разогнали поляков Домбровского, затем и вовсе вышли в тыл французской армии. Дивизия Ватрена вынуждена были драться в полном окружении. В тылу же началась паника. Всюду кричали:

– Казаки! Казаки!

Первым, бросив позиции, устремился наутек цезальпийский легион, укомплектованный итальянцами. При этом офицеры бежали вперед всех прочих. Прискакавший генерал Сен-Сир восстановил было положение. Несколько оправился и Ватрен. Но это был последний успех французов. Пока они разбирались с прорвавшимися в тыл австрийцами, русские полки проломили фронт, взошли на высоты и ворвались в Нови.

– Все кончено! – зло сжал кулаки Моро. – Всем отход! Спасите хотя бы знамена!

– Куда именно отходить? – непонимающе спросил адъютант.

Генерал невидяще окинул его взглядом:

– Куда смогут, туда пусть и бегут, выбор небольшой! Не отставай, нам предстоит сейчас бешеная скачка!

Оба прыгнули в седла, и рванули туда, где еще не было слышно казачьего улюлюкания.

Выбор, куда бежать, и вправду был небольшим. К этому времени союзная кавалерия уже оседлала главные дороги и отступать французы могли лишь по окольным проселочным. А в самом Нови, тем времени, разыгралась настоящая трагедия. В узких улочках городка столпились толпы отступающих, упершихся в застрявший обоз. А сзади уже налетали казаки и драгуны, пластая саблями и паля из ружей. В довершение всего один из наших батальонов занял местное кладбище и ударил во фланг столпившейся массы. Началось настоящее избиение, когда ни одна пуля, ни один удар штыка не пропадал даром. Всякое организованное сопротивление прекратилось, целая бригада безропотно сложила оружие, остальные, бросая ружья, искали спасения в виноградниках. Несколько сотен солдат пытались было построить для отпора генералы Груши и Партуно, но их мгновенно разметали в стороны, а обоих раненых генералов пленили.

Спустя шестнадцать лет именно генерал Груши поставит окончательную точку в череде великих европейских войн, опоздав к месту битвы при Ватерлоо. Пока же ему предстоял путь в Петербург к императору Павлу, который пожелал лично поглядеть на пленных якобинских генералов.

Из хроники сражения: «Войска, утомленные до последней степени более чем полусуточным боем, расположились на ночлег на самом поле сражения; преследование продолжали одни передовые части. Французы бежали по всем направлениям; их гнали, рубили, забирали в плен кучами; лишь спустившаяся ночь дала им возможность свободнее вздохнуть. Как союзники понесли огромную потерю во время сражения, так французы особенно пострадали при отступлении. Равнина, скаты и гребни возвышенности, лощины – были усеяны телами мертвых и умирающими; даже на следующее утро нельзя было проехать несколько сот шагов, чтобы из-под копыт лошади не раздался болезненный стон полумертвого страдальца. Очевидец говорит, что тела лежали вокруг Нови почти сплошь одно около другого, и было их так много, «как на самом урожайном поле не могло быть снопов сжатого хлеба». Приходилось заботиться только о своих, да и на это потребовалось много времени; собирать же раненых французов, отвозить их