Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

фрегаты «Навархию» с «Богородицей Казанской», посыльное судно да транспорт «Красноселье». Кадыр-паша определяет под твое начало корабль, два фрегата с корветом, да шебеку. Если сыщешь где сбежавший «Женере», атакуй, разбей и в плен возьми!

– Мой флаг на «Михаиле»! – ответил вице-адмирал.

Спустя неделю наши были уже под Анконой. На подходе к крепости оба фрегата под брейд-вымпелом командира «Навархии» Войновича отделились от эскадры и повернули к Триесту – главному австрийскому порту на Адриатике. На подходе к порту, как и положено, обменялись салютацией. Затем «Навархию» посетил губернатор Триеста. Встретили австрийца по всем правилам, матросы оглушили рафинированного графа пятикратным громовым «ура». Губернатор сообщил Войновичу последние новости из Вены, передал письма. Не задерживаясь в Триесте, командир «Навархии» поспешил вдогон за главными силами к Анконе.

Едва корабли Пустошкина подошли к крепости и заняли позицию вокруг нее, невесть откуда появился французский транспорт с припасами для осажденного гарнизона.

– Ну, хранцуз, попал как кур в ощип! – смеялись наши мат-росы, когда бедный капитан, поняв, что никуда ему уже не деться, беспрекословно спустил флаг.

Затем младший флагман Средиземноморской эскадры разогнал по норам итальянских и французских корсаров. Очистив море, Пустошкин начал подготовку к взятию Анконы. «И была уже верная надежда», – писал в своих письмах Пустошкин. Но не сложилось. Пришла бумага от Ушакова, который срочно отзывал Пустошкина на Корфу. У Анконы был отправлен лишь вспомогательный отряд капитана II ранга Войновича. Дело в том, что как раз в это время адмирал получил письмо от Нельсона. Тот извещал русского командующего, что недавно прорвавшийся в Атлантику из Тулона французский флот объединился с флотом испанским и объединенная армада, возможно, снова попытается войти в Средиземное море. Поэтому Нельсон просил о соединении с Ушаковым. Дело было нешуточным, надо было собирать в кулак линейные корабли и тяжелые фрегаты. А потому адмирал помимо Пустошкина отозвал к себе и отряд капитана II ранга Сорокина от берегов южной Италии.

* * *

Помимо всего прочего Ушакову было поручено установить контакты и с черногорским митрополитом. Черная Гора – область обитания воинственных православных горцев, никогда не признававших над собой ни чьей власти, кроме России, давно интересовала Петербург. Для исполнения этой миссии адмирал избрал грека Клопакиса – офицера надежного и предприимчивого.

– Надлежит тебе навестить митрополита Негуша для изъявления ему и всему народу черногорскому расположения и благоволения российского императора! – объявил Ушаков капитан-лейтенанту.

Казалось бы, что проще! Прибрежные порты во власти союзников австрийцев, далее владения союзников турок, но на деле все оказалось куда как сложно. Если турки к миссии российского офицера отнеслись достаточно спокойно, то австрийцы принялись «вставлять палки в колеса», где только могли. Вена давно имела свои виды на Черную гору, и появление там посланца Петербурга никак не входило в планы министра Тугута. В конце концов, Клопакиса дальше Рагузы просто не пропустили под предлогом якобы свирепствования на горе некой заразы. «Вообще же, – писал впоследствии Клопакис о не пустившем его на Гору коменданте Рагузы, – генерал принял меня ласково, ни дать, ни взять, как русская пословица говорит: мягко стлать, а жестко спать».

Но Клопакис тоже был не лыком шит. Он все же изыскал способ оповестить митрополита о своем прибытии. Седобородый Петр Негуш сам спустился с Горы и навестил капитан-лейтенанта в местном монастыре. И хотя рядом неотлучно крутились соглядатаи Тугута, хитрый грек все же выискал момент, когда оказался с глазу на глаз с Негушом и передал то, ради чего был послан.

– Мы помним и любим вас! – растроганно отвечал митрополит. – Великая Русь в сердце каждого черногорца!

Пройдет всего несколько лет и русские моряки вместе с черногорскими юнаками вместе пойдут в бой против общего врага. Пока же Ушаков заложил основы этого будущего союза.

Сам же адмирал тем временем готовился к возможной встречи с вражеским флотом. Он снова собрал в Корфу всю свою эскадру, загрузился провиантом и 25 июля отправился к берегам Сицилии на соединение с Нельсоном.

В порту остались лишь находившиеся в починке «Святая Троица», «Богоявление Господне», плененный «Леандр», да шебека «Святой Макарий» для их защиты.

А буквально перед самым выходом адмиралу доставили письмо австрийского коменданта Боко-ди-Каттаро Брадесавенского венскому консулу на Занте. Письмо заблудилось по дороге и было случайно перехвачено. Его содержание потрясло честного адмирала. Австриец осуждал слишком демократичную конституцию Ушакова и советовал своему визави, как отвратить греков от русских на свою сторону.

– Никогда не мог предположить, что союзники могут столь низко и подло интриговать! – негодовал Ушаков, высказывая наболевшее верному Евстафию Сарандинаки.

– А кто, Федор Федорович, нам в Европе, когда добра желал? – ответил ему командир «Святого Павла».

Курс эскадры был проложен в Полермо, где адмирал намеревался встретиться с неаполитанским королем и Нельсоном, узнать последние новости о французском флоте и обсудить совместные действия.

Плавание прошло не без приключений. Но черти не дремали. Едва отошли от Корфу, как турецкий фрегат, бестолково маневрируя, подвернул к «Святому Петру» и со всей дури таранил его в борт. Положение спас командир «Петра» Дмитрий Сенявин, вовремя увидевший несущегося на него турка.

– Руль лево на борт! Поворот оверштаг! – мгновенно отреагировал он.

Команду как эхо подхватили боцмана. Матросы бросились по местам, дружно навалились на брасы, и корабль, начав поворот, накренился.

– Подтянуть кливер и фок тяни, – уже кричал в рупор Сенявин, отставив в сторону вахтенного лейтенанта.

Сейчас было не до политесов. Бушприт турецкого фрегата уже нависал над рострами. Было видно, как по его палубе суматошно бегают люди, но толку от их суеты не было никакого.

– Круче под ветер! – гаркнул Сенявин рулевому.

Тот, что есть силы, закрутил колесо штурвала, ускоряя вращение судна. Матросы тем временем уже закрепили барсы с обеих сторон. «Петр» лег на новый галс, уклоняясь от таранного удара. Полностью избежать его все же не удалось. Турок таранил «Святой Петр», но по касательной, снеся себе углетарь и бушприт. «Петр» тоже получил повреждения в борту и в такелаже. Однако все были довольны, что отделались сравнительно малой кровью. Пока турки отцеплялись, с нашего корабля их обложили в полном соответствии с «большим загибом Петра Великого», впрочем, нехристи все одно ни черта не поняли.

Когда оба судна разошлись в стороны, Сенявин кивнул вахтенному лейтенанту:

– Вступайте в командование вахтой!

И мрачный удалился к себе в каюту.

Над линейным кораблем Кадыр-бея ругательные флаги нерадивому капитану сменились извинительными а адрес «Петра» и флагманского «Павла».

– Никак турки вежливыми стали! – удивлялись на наших кораблях молодые мичмана.

– Лучше бы они плавать по-человечески научились! – поправляли их искушенные морем лейтенанты.

Но вот, наконец, и рейд Мессины. Невдалеке