Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Одновременно наши учёные информировали Суслова об усилении на Западе внимания к высшему образованию. Они сообщали, что в США, Англии, Франции и ФРГ наметились «математизация» и «социологизация» образования и эта тенденция распространилась и на гуманитарные науки. Мы же в этом плане сохраняли девственность.

Второй материал Суслову прислал заместитель председателя Госкомитета по науке и технике Гвишиани. По сути, это был выполненный сотрудниками ВИНИТИ перевод представленного в Римский клуб доклада американских учёных о тенденциях развития человеческого общества. Американцы считали, что в перспективе жизнь планеты и состояние мировой экономики будут определять пять факторов: народонаселение, промышленное производство, производство продовольствия, запасы природных ресурсов и загрязнение окружающей среды. Они полагали, что в первой половине XXI века на планете произошли бы две вещи. Во-первых, уменьшилась бы численность населения. А во-вторых, ухудшилось бы качество жизни.

Но Суслова более всего интересовали не расчёты и выводы американцев. Его сильно встревожила сопроводиловка Гвишиани. Зампред Госкомитета СССР по науке и технике информировал, что американские учёные при подготовке своих прогнозов использовали новейшие методы системного анализа и современную электронно-вычислительную технику. А мы в этом плане от них серьёзно отставали. Кроме того, Гвишиани предупреждал, что научно-технический прогресс может в ближайшей перспективе привести к созданию на Западе принципиально новых технологий в самых разных сферах и прежде всего в сфере управления обществом. А мы и тут плелись в хвосте.

Нам, безусловно, следовало по примеру Римского клуба и учёных Массачусетского технологического института создавать свой проект преодоления трудностей.

Почему же Суслов в начале 70‐х годов не проявил настойчивости в созыве пленума ЦК по вопросам НТР? Чего или кого он опасался?

Конечно, нельзя совсем исключать имевшиеся у Суслова разногласия с Кириленко. Но они не носили принципиального характера. Поначалу материалы для пленума ЦК по НТР Соломенцев готовил как раз под руководством Кириленко.

Скорее всего, Кириленко раздражала многолетняя связка Суслова с Косыгиным. Ещё с начала 60‐х годов (если не раньше) он относился к нему весьма критически и уже несколько лет вёл подкоп под председателя правительства, Суслов же этому мешал.

В конце 1971 года Брежнев переместил Соломенцева из ЦК в кресло председателя Совмина России. Кириленко рассчитывал, что часть нагрузки Соломенцева ляжет на плечи одного из заместителей Косыгина – Владимира Новикова, которому он полностью доверял. Но у того не оказалось нужного политического веса.

Не сумев разрушить альянс Косыгина с Сусловым, Кириленко пошёл другим путём. Он приоритет отдал новой идее – реформированию партийного и советского аппарата. Надо отметить: Кириленко поставил очень важные вопросы. В частности, он усомнился в необходимости существования в аппарате ЦК отделов по целому ряду отраслей промышленности, которые, по сути, дублировали работу соответствующих министерств. По его мнению, достаточно было иметь в ЦК вместо отраслевых один экономический отдел. В перестройке нуждались также иделогические и международные подразделения ЦК. И вообще, аппарат ЦК должен был отходить от диспетчерских функций к организаторской и контрольной миссиям.

На что же рассчитывал Кириленко? Он надеялся в ходе реформ подмять под себя большую часть центрального партийного аппарата, а заодно и все министерства, занимавшиеся народным хозяйством. Но это не отвечало интересам других секретарей ЦК, в частности Кулакова и Устинова. Кириленко сам нажил в Кремле новых влиятельных недругов.

А что же Суслов? Он понимал, что движение страны невозможно без эффективной научно-технической революции с учетом западного опыта. Но чтобы реформы стартовали, следовало прежде привести на ключевые посты новых людей. А вот тут Суслов пока ещё полной свободы не имел.

Приведем пару примеров. Первый. Весной 1970 года освободилось место председателя Гостелерадио. Суслов рассчитывал подобрать на появившуюся вакансию кого-нибудь из своего круга. Но Брежнев его опередил. Он назначил Сергея Лапина, с которым у Суслова были весьма натянутые отношения (говорили, что кошка между ними пробежала ещё в 1946 году, но тогда Лапина от недовольства Суслова защитил Молотов). Второй пример. После отставки Хрущёва одна из кремлёвских групп очень хотела отомстить за прежние унижения Алексею Романову и не раз предлагала его уволить из Госкино. Но Суслов всячески тянул с отставкой, рассчитывая со временем подыскать Романову адекватную замену. Кончилось же всё тем, что в Госкино посадили Ермаша, который Суслова устраивал куда меньше, чем Романов.

Чтобы сохраниться в Кремле, да ещё иметь возможность проводить свою политику, Суслов вынужден был периодически вступать в самые разные альянсы. По большому счёту, Суслов никогда в Политбюро друзей не имел. Да, он уважал Косыгина, и было за что. Но это не была дружба. С Пельше его, по слухам, связывали родственные – через жён – связи. Когда требовали интересы дела, он вступал во временные союзы, носившие тактический характер. Но не более. Такие, кстати, не раз складывались с Андроповым и Устиновым.

Почему же Суслов осторожничал, а иногда даже отступал, в частности в кадровых вопросах? Чтобы не дать повода генсеку для подозрений в претензиях на лидерство.

Брежнев вышел из больницы в середине ноября 1972 года и уже двадцатого числа лично собрал весь Секретариат ЦК. С одной стороны, он констатировал, «что у нас всё идёт нормально, каждый работает на своём посту много и плодотворно, в общем целом все задачи решаются своевременно и правильно, решаются как оперативные вопросы, так и проблемные»[301]. А с другой – дьявол был скрыт в деталях.

Брежнев в конце своего выступления вроде вскользь заметил, что его не устроила записка председателя Госплана Байбакова по перспективам 1973 года. Прогноз был неутешителен. Страну вновь ждали перебои с продовольствием. Но Брежнева обозлили не выводы главного плановика Советского Союза. Он спрашивал: как правительство собиралось выправлять экономику? Где могли крыться резервы? Выяснилось, что ведомства никак не анализировали вопросы производительности труда, эффективности производства, качества продукции, решение которых могло дать не миллионы, а миллиарды дополнительных средств.

Перед этим Брежнев повторил давно вынашиваемую Сусловым мысль об обновлении кадров в аппарате и привлечении новых, молодых сил. Многие обратили внимание и на такую деталь. Генсек, выступая на Секретариате ЦК, помимо того, что расчехвостил Байбакова, задел ещё исполнявшего обязанности заведующего отделом пропаганды ЦК Яковлева и дал указания секретарю ЦК Демичеву и председателю КГБ Андропову, а похвалил лишь одного Суслова. Кто-то решил, что это просто совпадение: Суслову на следующий день исполнялось 70 лет. Но нет. Предстоявший юбилей был лишь поводом. Брежнев ничего не делал спонтанно. Ему важно было найти форму, как донести до всех секретарей ЦК, что роль второго человека в партии возвращается к Суслову.

Кстати, вскоре после того заседания Секретариата ЦК последовали и новые серьёзные кадровые перемены. В частности, был резко понижен Полянский (он освободил кресло первого заместителя председателя советского правительства и стал министром сельского хозяйства СССР, но сохранил членство в Политбюро) и выведен из высшего парторгана