Просроченный долг - Йожеф Лендел

— Мы прекрасно можем потратить все наши рубли, — сообщила жена. — Я даже мебель продам. Жене Кешерю.

— Как считаешь нужным, дорогая.

Юный Рихард Тренд, который сейчас сидит на своем обычном месте рядом с матерью, также вмешивается в обсуждение покупок.

— Мама, купи мне большую меховую медвежью шапку.

— Неплохая идея. Но только не медвежью, а серую каракулевую.

— Какие генералы носят?

— Вроде того.

— Ну, ладно!

— А тебе, — Илона повернулась к Банице, — что купить?

— Я думаю, у меня есть все, что нужно.

— Ну конечно, если ты едешь в Лондон.

Баница молчит. Про себя он уже назвал неверностью то, что хочет ехать в Лондон один. Даже если справедливо, что ни жене, ни мальчику Лондон не пошел бы на пользу. Они уже были там недолго, и это было не очень хорошо.

— Купить простыни?

— Конечно, — отвечает он рассеянно.

Они быстро покончили с обедом. Сразу же после обеда Илона отправляется за покупками. Она берет с собой и Нуши.

В магазине для дипломатов они направляются туда, откуда идет клейко-свежий запах материй и полотна. Нуши сразу же у входа берется за кусок материи, сжимает в кулаке и отпускает. Илона принюхивается к магазину. К ним присоединяется пожилой, шагающий петушком продавец.

— Прошу вас, будьте любезны. — Он улыбается, элегантно вынимает из кармана спички, чиркает и подносит горящую спичку к шерстяной нитке, выдернутой из отреза. Противный запах шерсти подтверждает хорошее качество. Илона принимает к сведению, кивает. Но шерсть ее не интересует.

— Я хотела бы полотно.

— Будьте любезны пройти сюда, — волнообразным движением руки указывает направление продавец.

Когда они приходят в отдел с белоснежным полотном, продавец энергичным движением сдергивает с полки рулоны; тяжелые куски материи плюхаются на прилавок.

— Я хочу готовые простыни и наволочки. — Потом поворачивается к Нуши. — Вы тоже купите себе льняные вещи.

— Если не очень дорого, — говорит Нуши. Она вынимает кошелек и начинает пересчитывать деньги.

— Здесь вполне хватит. — Илона заглядывает в ее кошелек и смеется.

Илона просит завернуть дюжину простынь, наволочек, пододеяльников. Нуши на все деньги покупает простые льняные отрезы.

— Ну, с этим покончили! Теперь мы купим одеяла. — Илона говорит в множественном числе. — Лучшего, чем полотно, вы не могли купить, — говорит она в утешение, зная, что на этом покупки Нуши закончились. Сама же покупает еще шесть одеял из верблюжьей шерсти.

Нуши несет тяжелые материи и легкие, но громоздкие пакеты с одеялами к ожидающему их автомобилю.

После дипломатического магазина они велят шоферу ехать к комиссионному. Нуши остается в машине.

Илона покупает огромный письменный стол и целый гарнитур к нему. Выбирает недолго: она уже давно приглядела эту мебель в стиле ампир из кавказского махагони (Ценная древесина некоторых тропических деревьев, имеющая красновато-коричневый оттенок.), «красного дерева». На темно-красном полированном дереве медные инкрустации, ножки в форме львиных лап. Просто шедевр, сделанный полтора века назад, и продержится еще не меньше века. Такие делали крепостные мастера какого-нибудь русского князя или графа. По приказу хозяина, побывавшего в Париже. Но стулья и столы больше, чем их парижские образцы. Во дворце было достаточно места, и дерева было столько, сколько требовалось, и столяры — господская собственность. Будто эту мебель сделали для великанов, для великанов, которые пишут грандиозные произведения или сочиняют и подписывают архиважные документы империи. Ни одной царапины, как новый. Этот стол гораздо красивее того, за которым Лев Толстой писал свои толстые книги. Илона видела письменный стол Толстого, когда сотрудники посольства ездили с автомобильной экскурсией в Ясную Поляну. Но дипломатам нужен стол больше, чем кому бы то ни было, так принято, она видела это во всех посольствах. Большие письменные столы и в Пеште называют «дипломатическими столами», но такого громадного письменного стола в Пеште не видывали. «Красное дерево», русское махагони, и даже не видно, где подогнаны пазы. Крепостная работа, не нужно было спешить.

Она платит за гарнитур. Еще остались деньги. Покупает позолоченные часы в стиле ампир, на белом эмалевом циферблате имя парижского мастера. Покупает еще два канделябра, они в комплекте с часами. У нее все еще остались деньги, это вырученная за проданную жене Кешерю мебель сумма. Она

выбирает пять восточных ковров. Вытканные столетия назад в Таджикистане и Бухаре молитвенные ковры. Но потом отказывается от ковров.

— Я еще подумаю, — говорит она. — Пока доставьте гарнитур, часы и подсвечники.

Она отказалась от ковров. В Пеште тоже можно купить ковры, пусть не такие красивые, и подороже. В задней комнате магазина она посмотрела и несколько старинных православных икон. Очень хороши… Благодаря библиотеке Рихарда Тренда, многим музеям, которые они повидали вместе с ним, Равенна, Венеция, а также собственному и, возможно, унаследованному от отца чутью она безошибочно это видит. Она быстро подсчитывает в уме, как выгодно было бы купить иконы. Они дешевы, русские не покупают икон. Она представила себе новую пятикомнатную квартиру, где в большом холле — потрясающие, темные и всё же огненные картины. «Эта итальянка совсем не дура». Но Баница не позволит повесить на стены «святые лики». В холле все будут видеть их, и именно поэтому они должны быть в холле! В конце концов, то, что для православного «святой лик», в Пеште просто произведение искусства. Баница действительно мог бы их купить. И именно в холл, чтобы никто и не подумал, что мы что-то хотим скрыть.

Она нюхает иконы. Дерево пахнет мышами, за столетия запах краски и лака выветрился.

С досадливой гримасой она отказывается от икон. «Я с ним поговорю». И ковры тоже не покупает. «Я с ним поговорю. Или будем практичны. Тоже хорошо».

Она велит ехать назад в дипломатический магазин, где покупает ещё девять верблюжьих одеял, все, что еще оставались в магазине.

— Приходите после первого, — оправдывается вежливая продавщица по-немецки. — Мы опять получим.

— Гут.

Они приехали домой. Она ждет, пока Нуши и шофер выгружают вещи. Потом идет в квартиру, стучит к Банице.

— Я продала эту рухлядь, — показывает она вокруг.

— Хорошо.

— Я велю перенести их к Кешерю.

— Правильно.

— Прошу тебя, собери свои вещи.

— Позже.

— Привезут другую мебель.

— Какую мебель?

— Которую я купила. Чудесная. И почти даром.

— Пусть привозят.

— И куда же ее привезут, позвольте спросить, пока эта еще здесь?

— Мне какое дело.

Илона резко поворачивается и хлопает за собой дверью. Нуши ждет ее в прихожей со свертками.

— Отнесем в детскую.

Юный Рихард Тренд слышал шум, слышал, как вносили свертки. Он сидит за столом, перед ним книга, сейчас он образец прилежания. С укором глядит на них, когда Нуши, локтем открыв дверь, вваливается с большими свертками. Зачем