Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

разработчики концепции развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе, хотя и признают предприятие объектом гражданских прав, предлагают отказаться от квалификации предприятия как объекта недвижимости.

Что же касается оценки таких ограниченных вещных прав, как право хозяйственного ведения и право оперативного управления, то она во многом предопределена подходом к унитарным предприятиям. Те, кто признает унитарные предприятия жизнеспособными, положительно оценивают и право хозяйственного ведения, и право оперативного управления, с помощью которых государственное и муниципальное имущество, закрепленное за унитарными предприятиями, вводится в гражданский оборот. Те же, кто хочет как можно скорее покончить с унитарными предприятиями, предлагают точно так же поступить и с указанными правами или, во всяком случае, ограничить сферу их действия.

Какие же позиции по этим вопросам, злободневность которых трудно переоценить, занимал В. А. Дозорцев? По-видимому, он по-разному подходил к унитарным предприятиям, за которыми имущество закрепляется на праве хозяйственного ведения, и к унитарным предприятиям, за которыми имущество закрепляется на праве оперативного управления (так называемым казенным предприятиям). Что касается первой группы унитарных предприятий, то он предлагал превратить их в акционерные общества, акции которых полностью или частично принадлежат государству. Соответственно этому подлежит упразднению и категория «хозяйственное ведение».

Более осторожно он оценивал перспективы казенных предприятий, за которыми имущество закрепляется не на праве хозяйственного ведения, а на праве оперативного управления. Их он, хотя бы на какое-то время, предлагал сохранить, но считал, что по своей организационно-правовой форме они ближе к учреждениям, нежели к предприятиям[91]. В целом же В. А. Дозорцев не испытывал симпатий ни к праву хозяйственного ведения, ни к праву оперативного управления. Вот что он писал: «Право хозяйственного ведения и право оперативного управления, вопреки ст. 216 ГК, ошибочно рассматривать как самостоятельные вещные права. Это способы осуществления права собственности. Пока действуют эти права – право собственности в его рыночном частноправовом варианте как бы “спит”, собственник не может реализовать свои правомочия, его право может быть осуществлено только во властном публично-правовом варианте»[92].

Что можно сказать по поводу этих утверждений? Характеристика права хозяйственного ведения и права оперативного управления как вещных действительно вызывает сомнения. Нельзя сбрасывать со счетов, что решающее значение для определения границ этих прав и способов их осуществления придается тому отношению, которое носителей этих прав связывает с собственником или уполномоченным им органом. На это обстоятельство в юридической науке давно уже обращено внимание[93]. В то же время споры о юридической природе указанных прав не должны приводить к выводу, будто эти права вообще подлежат сдаче в архив. В гражданском обороте при самой высокой степени развитости рыночных отношений сохраняется потребность, чтобы соответствующее имущество в качестве самостоятельного юридического лица вводили в оборот не только его собственники, но и такие социальные образования, за которыми имущество закреплялось бы не на праве собственности, а не более ограниченном по своему содержанию праве, как бы его ни обозначать и к какой бы классификационной рубрике имущественных прав ни относить.

Как мог заметить читатель, разногласия с В. А. Дозорцевым как по многим вопросам оценки состояния ныне действующего законодательства, так и по вопросам о том, каковы оптимальные пути его совершенствования, остаются[94]. А это лучше всего доказывает, что идеи, которые с такой глубокой внутренней убежденностью и запальчивостью (подчас и излишней) отстаивал В. А. Дозорцев, по-прежнему в рабочем строю. Пожалуй, только время все расставит по своим местам, воочию покажет, в чем тот или иной из нас был прав, а в чем заблуждался. Но время уже сейчас высветило В. А. Дозорцева как широкомасштабную личность, как одного из видных отечественных цивилистов второй половины XX – начала XXI века. Особенно ценно то, что Виктор Дозорцев никогда не подлаживался ни к чьему мнению, шел напролом даже там, где куда безопаснее было избрать обходные пути. Именно таких личностей (а их, увы, становится все меньше) нам сейчас остро недостает.

Судьба Михаила Ивановича Пискотина, пожалуй, складывалась не менее драматично, чем жизненный путь Сергея Михайловича Корнеева. Родом Михаил Иванович из Башкирии. Отец его занимался пчеловодством, которое давало неплохой доход. За счет этого семья и кормилась. Как у нас принято, жившие рядом селяне не могли этого вынести. На семью поступил донос. Отец Пискотина был арестован и сгинул. Семья, в которой были дети мал мала меньше, осталась без средств к существованию. Грянула Отечественная война. Михаилу Пискотину, который только что достиг совершеннолетия, стоило больших трудов добиться, чтобы его призвали в действующую армию и отправили на фронт. Как сыну врага народа, в праве защищать Родину ему поначалу отказывали. Михаил с честью прошел фронтовые дороги, получил тяжелое ранение, лишившись руки. Всей своей жизнью Михаил Пискотин доказал, если говорить словами поэта-фронтовика Михаила Луконина, что «…лучше вернуться с пустым рукавом, чем с пустой душой». А душа его до самых краев была переполнена страданиями народа-победителя, который, ценой неимоверных жертв выиграв Отечественную войну, попал в кромешный ад сталинских лагерей, постоянного страха за свою судьбу и судьбу своих детей – словом, попал из огня в полымя.

Сохранить в этих условиях собственное достоинство, реализовать себя как личность удалось далеко не всем. Михаил Пискотин, который, вне всякого сомнения, был самородком, сумел это сделать. Избрав профессию юриста, Михаил Иванович по окончании Казанского юридического института стал успешно продвигаться на научном и общественном поприще. Видимо, Бог решил, что страшных предвоенных лет и военного лихолетья, выпавших на долю Михаила Пискотина, для одного человека более чем достаточно, и зажег на его пути зеленый свет.

Михаил Иванович вскорости сложился как один из крупнейших ученых в области публичного права, зарекомендовав себя фундаментальными трудами по административному, финансовому и бюджетному праву. Вроде бы благополучно складывалась и его административная карьера (в хорошем смысле слова). Он занял видное положение в Институте права АН СССР, был утвержден главным редактором журнала «Советское государство и право».

Мои личные контакты с Михаилом Ивановичем начались сравнительно поздно, но и за тот короткий срок, который был отпущен нам судьбой для непосредственного общения, я смог многократно убедиться в том, какой незаурядной во всех отношениях личностью он был.

Во второй половине 80-х годов я подготовил статью, в которой пытался наметить новые подходы к изучению социалистической собственности. Бил тревогу по поводу того, что она оказалась недостаточно восприимчивой к достижениям научно-технической революции, обюрокраченной и оказененной. Основной тезис статьи сводился к тому, что общенародность государственной собственности (а в то время это никем не ставилось под сомнение) не срабатывает автоматически, что за нее нужно бороться, проводя политику, которая соответствовала бы