Запад знакомится с Востоком. Представления средневековых европейцев о восточных народах - Геннадий Геннадьевич Пиков

то многие наши не смеют ему противиться, а если двое или трое, то многие русские, бросая жен и детей, обращаются в бегство. Так, казня нас, Господь смирил гордыню нашу» (Сказание о нашествии Едигея // Памятники литературы древней Руси. XIV – середина XV в. Кн. 4. М., 1981. С. 253).

298

Рудаков В. Н. «Иго» монголо-татар: что стоит за историографическим термином? // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2011. № 3 (45). С. 99–100; Селезнев Ю. В. Происхождение понятия «монголо-татарское иго» (терминологическая заметка) // Российская история. 2012. № 4. С. 107–110; Halperin Ch. Omissions of national memory: Russian historiography on the Golden Horde as Politics of Inclusion and Exclusion // Ab Imperio, 2004, № 3.

299

Dewey H.W. Russia's debt to the Mongols in suretyship and collective responsibility // Comparative studies in society and history, 1988, Vol. 30, № 2; de Hartog L. Russia and the Mongol yoke 1221–1502. L., 1996; Ostrowski D. Muscovy and the Mongols: cross-cultural influences on the steppe frontier, 1304–1589. Cambridge, 1998.

300

По словам Н. Карамзина, «забыв гордость народную, мы выучились низким хитростям рабства, заменяющим силу в слабых; обманывая татар, более обманывали и друг друга; откупаясь деньгами от насилия варваров, стали корыстолюбивее и бесчувственнее к обидам, к стыду, подверженные наглостям иноплеменных тиранов. От времен Василия Ярославича до Иоанна Калиты (период самый несчастнейший!) Отечество наше походило более на темный лес, нежели на государство: сила казалась правом; кто мог, грабил; не только чужие, но и свои; не было безопасности ни в пути, ни дома; татьбы сделались общею язвою собственности» (Карамзин Н. М. История государства Российского: В 12 т. Т. 5. СПб., 1892. С. 227–230). А. И. Герцен считал, что «у преследуемого, разоренного, всегда запуганного народа появились черты хитрости и угодливости, присущие всем угнетенным: общество пало духом» (Герцен А. И. О развитии революционных идей в России. Собр. соч. в 30 т. Т. 7. М., 1956. С. 158–160).

301

«Для соединения рассеянных, разобщенных сил нужна была власть, стоящая над ними, от них независимая; она явилась в лице московских государей. Ее восстановлению значительно содействовало татарское владычество, которое, подчиняя народ внешнему игу, приучало его к покорности… Едва ли без татарского ига государственное подданство могло развиться в форме холопства. На Западе подданические отношения строились по типу Римской империи… В России образцом служила восточная деспотия… Владычество татар… способствовало установлению единой, сильной, центральной власти… которая сделала Россию тем, чем она есть» (Чичерин Б. О народном представительстве. М., 1866. С. 360–361).

302

Пушкин А.С. О ничтожестве литературы русской. ПСС в 16 т. Т. 11. М., 1949. С. 268. И все же «России определено было высокое предназначение. Её необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы: варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Россию и возвратились на степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией…» (А. С. Пушкин. Цит. по: Сурат И. Пушкин о назначении России // «Новый Мир» 2005, № 6).

303

Герцен А. И. О развитии революционных идей в России. Собр. соч. в 30 т. Т. 7. М., 1956. С. 158–160.

304

Кочевников тоже можно воспринимать как цивилизацию: Пи– ков Г. Г. О «кочевой цивилизации» и «кочевой империи». Статья первая: «Кочевая цивилизация» // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2009. Т. 8. Вып. 1. С. 4–10; Пиков Г. Г. О «кочевой цивилизации» и «кочевой империи». Статья вторая: «Кочевая империя» // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2009. Т. 8. Вып. 1. С. 19–32.

305

Одиссей 1993. М., 1994. С. 5.

306

Идея «падения» во много идет от итальянских гуманистов, которые таким образом объясняли исчезновение великой античной культуры. Бельгийский историк А. Пиренн считал, что окончательное падение античного мира произошло не в результате варварских расселений, а в ходе арабских завоеваний, когда арабы захватили три из четырех берегов Средиземного моря и тем самым заставили Европу ориентироваться на Север. Вместо широтного варианта развития Европа переходит на меридиональный.

307

Саид Э. В. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб., 2006. С. 627.

308

Они считали, что номады – это варвары, «с конями мчащимися, огнем пышущими, искры копытами высекающими», несущие чаще всего смерть и разрушение. Как писал Климент Александрийский, «взяв коня и сев на него, скиф несется куда хочет». По словам Овидия, «враг, сильный конем и далеко летящей стрелой, широко опустошает соседнюю землю». Ему «вторит» Евсевий Иероним: «Они всюду являлись нежданными и, своею быстротою предупреждая слух, не щадили ни религии, ни достоинств, ни возраста»; «из самых далеких скал Кавказа… северные волки в короткое время обрыскали столь обширные провинции». Китайские авторы подчеркивали, что «они бушуют как буря и молния и не знают устойчивого боевого порядка». В средневековой Европе их именовали «бичом Божьим».

309

Цит. по: Ермолова И. Е. Восточные кочевники в представлении греко-латинских авторов IV–VI вв. // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Т. 1. Улан-Удэ, 2000. С. 186.

310

Хазанов А. М. Кочевники и внешний мир. СПб., 2008. С. 7.

311

Матузова В. И. Английские средневековые источники… С. 182.

312

Андре из Лонжюмо (André de Longjumeau; ум. ок. 1253) – французский доминиканский монах. Впервые упоминается как один из миссионеров, направленных на Восток генералом доминиканского ордена Йорданом Саксонским в 1228 г. В 1245 году Андре был направлен папой Иннокентием IV на Ближний Восток к патриархам восточных церквей для переговоров об унии с католической церковью. В декабре 1248 г. к Людовику IX Французскому, находившемуся в Никосии на Кипре прибыли Давид (Сейф ад-Дин Дауд) и Марк, послы монгольского наместника Эдьджигидея. Они передали королю через Андре де Лонжюмо письмо, в котором было сказано, что великий хан Гуюк и сам Эльджигидей перешли в христианскую веру. С помощью этой дезинформации Эльджигидей хотел уверить Людовика, что монголы не собираются вторгаться во владения франков, хотя наместник в действительности