Опасная граница - Томас Дж. Барфилд

Основное новшество, привнесенное Нурхаци, касалось высших уровней организации, где он создал надплеменную армию, состоявшую из «знамен». Каждое знамя состояло из пяти полков, а полк формировался примерно из 50 стрел. В итоге были сформированы 8 знамен, которые составили ядро политической и военной организации чжурчжэней. Стрелы могли оставаться под руководством местных вождей, однако обязаны были выполнять приказы всех вышестоящих органов империи. Система знамен, хотя и инкорпорировала в себя племенные группы, вытеснила старые военные подразделения и упразднила прежние организационные структуры. Как показывают данные по составу стрел, приведенные выше, первые 8 чжурчжэньских знамен состояли из стрел, удивительно разнородных по своему этническому составу и никогда не являвшихся чисто чжурчжэньскими. Это помогает объяснить ту простоту, с которой новые союзники входили в организационную структуру Нурхаци, и те трудности, с которыми столкнулись исследователи, пытавшиеся провести разграничения между отдельными этническими группами, вошедшими при преемниках Нурхаци в единое «маньчжурское» государство.

Первоначально Нурхаци делил власть со своим братом Шурхаци и старшим сыном Чуином. Такое разделение было достаточно эффективным, когда им подчинялись всего несколько деревень, однако, покорив другие чжурчжэньские племена, Нурхаци решил укрепить свое положение верховного правителя. В 1611 г. Шурхаци был казнен — после того, как выразил недовольство властью брата. Два года спустя, во время кампании против племен ула и ехэ, Нурхаци доверил управление своему сыну Чуину. Однако по возвращении он узнал, что Чуин планировал заговор с целью захвата власти. Нурхаци арестовал Чуина и казнил его в 1615 г.

Нурхаци всегда рассматривал ближайших родственников как соперников в борьбе за власть. Именно страх перед конкурентами на престол, похоже, явился причиной первой большой реорганизации в зарождающемся маньчжурском государстве. Она началась в 1615 г., когда Нурхаци принял титул хана и объявил себя единоличным правителем новой династии Цзинь. Таким образом он поставил себя во главе государства, что явилось большим шагом вперед по сравнению с должностью племенного вождя. Одновременно он удвоил число знамен, доведя их до 8.

В 1601 г., в начале завоеваний, Нурхаци создал четыре знамени (желтое, красное, белое и голубое) и поставил во главе них своих сыновей Дайшаня, Мангултая, Хунтайцзи (Абахая)[319] и племянника Амина. Во время реорганизации 1615 г. он ограничил их власть, создав четыре новых «пограничных» знамени и назначив других своих сыновей руководить ими. Князья, командовавшие первыми четырьмя знаменами, после этого стали именоваться «старшими бэйлэ», а князья, возглавившие пограничные знамена, — «младшими бэйлэ». Расширение состава знамен создало напряженность в «высших эшелонах» власти, поскольку князья, руководившие знаменами, рассматривали подчиненные им войска как личную собственность. Для того чтобы уменьшить могущество группы бэйлэ, Нурхаци выбрал пять человек из числа своих давних соратников, не являвшихся его кровными родственниками, и назначил их на должности ближайших советников. Они носили звание амбань и в дальнейшем породнились с Нурхаци посредством браков. Эта внесемейная группа обладала очень большой властью, превосходившей полномочия даже сыновей Нурхаци, князей знамен. Она контролировала личный доступ к Нурхаци и могла не пустить к нему даже «старших бэйлэ». Амбани также действовали как представители Нурхаци в отдельных знаменах.

С точки зрения Китая, самым важным шагом Нурхаци было провозглашение династии Цзинь. По традиционным китайским нормам, это означало декларативный отказ от признания сюзеренитета Мин и объявление независимости. После 1615 г. Нурхаци стал для Мин чрезвычайно грозной фигурой, поскольку она уже не могла с прежней легкостью находить среди чжурчжэней союзников для противодействия ему. Однако то, что Нурхаци избрал себе монгольский титул «хан», показывает, что он все еще был тесно связан с миром племенной политики и не считал себя равным минскому императору.

С точки зрения чжурчжэней, основные события происходили в организационной, а не в идеологической области. Нурхаци отказался от всякого совместного управления и заставил своих родственников занять подчиненное положение. Предпринятые им шаги были небольшими, но чрезвычайно важными. На раннем этапе существования династии Нурхаци и его преемники сталкивались с одной и той же дилеммой: глава государства мог централизовать власть только в том случае, если забирал ее у своих родственников, отдававших предпочтение слабой конфедерации автономных племен.

Расширение государства вскоре поставило перед Нурхаци ряд экономических проблем. Первоначальная основа его власти надежно обеспечивалась имеющимися природными ресурсами, и он укреплял эту основу, участвуя в торговле с Китаем. Набеги с целью грабежа и захвата пленников также обогащали Нурхаци. Такой подход к финансированию имел два недостатка. Во-первых, плодородная земля вокруг города Хэтуала и других населенных пунктов, находящихся под контролем чжурчжэней, была вскоре полностью освоена. После того как все доступные земли начали обрабатываться, большого смысла в захвате новых пленников уже не было. Во-вторых, чжурчжэни имели чрезвычайно обременительную с финансовой точки зрения военную структуру — массу не занятых в производстве солдат и офицеров, которые требовались во время войны, но слишком дорого обходились государству в периоды мира. Еще в 1615 г., когда бэйлэ хотели напасть на монголов, Нурхаци отложил акцию, объяснив это так: «Мы не имеем достаточно еды, чтобы прокормить себя. Если мы их завоюем, как мы будем кормить их?»[320]

Обладая большой военной силой, но имея слабую экономическую базу, чжурчжэни часто были вынуждены заниматься набегами просто для того, чтобы прокормить себя. Наконец в 1618 г. они покорили племя ехэ, но не потому, что это давало какие-то стратегические преимущества, а потому, что чжурчжэням было крайне необходимо продовольствие. Нурхаци предупредил своих монгольских союзников, чтобы они не забирали пищу в качестве добычи, поскольку он сам нуждался в ней для выживания во время зимы. В дальнейшем он просил монголов, чтобы они запасались собственной провизией перед походами. Предпринятая ранее в том же году атака на пограничные позиции Мин также была спровоцирована экономическими трудностями, вызванными решением минского правительства в 1618 г. прекратить торговлю в ответ на набеги чжурчжэней. Мин задолжала Нурхаци значительную сумму денег за женьшень, поэтому именно чжурчжэни и пострадали. Поскольку династия, помимо этого, отказывалась признавать украденные грамоты, которые ранее обогащали сподвижников Нурхаци, он был впервые вынужден завоевать расположенный на китайской территории пограничный город Фушунь (в Ляодуне), и таким образом компенсировать свои потери.

В ретроспективе эти два завоевания рассматриваются как осуществление великого плана маньчжурской экспансии. В действительности оба были сделаны от отчаяния. Они свидетельствовали о характерной особенности, которая проявилась в более поздних кампаниях, когда обладавшие большой военной силой чжучжэни были вынуждены нападать не потому, что это было выгодно с военной точки зрения, а ввиду крайней экономической необходимости. Великая эпоха маньчжурских завоеваний была результатом скорее экономической нестабильности, нежели четкого военного планирования.

Хотя пограничные набеги были обычным делом, атака чжурчжэней на Фушунь стала первым