Опасная граница - Томас Дж. Барфилд

лишь первым шагом к созданию настоящего имперского государства, в котором все племена должны были полностью подчиняться династии. Проводимая им политика централизации включала в себя три основных пункта: отстранение от власти «старших бэйлэ», увеличение численности и полномочий китайских чиновников и уменьшение самостоятельности знамен.

Если бы «старшие бэйлэ» действовали совместно, они смогли бы отстранить Хунтайцзи от власти. Для того чтобы воспрепятствовать этому, Хунтайцзи срочно отстранил «старших бэйлэ» от руководства знаменами и упразднил в 1629 г. чередование бэйлэ на посту главы совета империи. Его первой жертвой стал Амин, сын Шурхаци. Амин всегда был самым непокорным бэйлэ еще во времена Нурхаци. Сыновьям последнего он приходился двоюродным братом и не имел среди них большой поддержки. После того, как он скверно руководил войсками в кампании против Китая (1630 г.), Амин был лишен знамени. Им завладел Хунтайцзи, ставший отныне предводителем трех из 8 чжуржэньских знамен. В следующем году он выступил против своего единокровного брата Мангултая, который был арестован, смещен с должности и умер в тюрьме спустя два года. Мангултай был посмертно обвинен в измене, что привело к аресту и казни всей его семьи. Последний из «старших бэйлэ», Дайшань, спас свою жизнь, предложив в будущем передать всю верховную власть Хунтайцзи. Однако даже он не избежал чистки, устроенной Хунтайцзи. Он был обвинен в неповиновении, но помилован. Таким образом, «старшие бэйлэ» были либо умерщвлены, либо окончательно запуганы. Когда в 1636 г. Хунтайцзи официально провозгласил себя императором, открытой оппозиции его власти среди племенной знати уже не существовало.

Однако Хунтайцзи не просто устранил своих соперников — он также изменил структуру управления, чтобы навсегда уменьшить политическое влияние вождей племен. Для этого он стал опираться на растущую прослойку китайских чиновников, которая была предана новому маньчжурскому государству и его лидеру, а не бэйлэ. Эти чиновники могли достичь успеха только в том случае, если управление в чжурчжэньском государстве строилось не столько на племенных традициях, сколько на основе централизованного бюрократического аппарата. Китайские чиновники были лучше знакомы с искусством государственного управления, чем соперничавшие с ними представители племен, и предпочитали имперскую модель государственной власти. Хунтайцзи осознал, что китайцы могут стать важным противовесом племенным чиновникам знамен, и поэтому усиливал как их военную мощь, так и влияние в государстве. Первое китайское знамя было создано в 1630 г., второе — в 1637 г.; к 1639 г. уже существовало четыре, а к 1642 г. — 8 китайских знамен. После маньчжурских завоеваний на территории Внутренней Монголии были созданы и монгольские знамена. Это коренным образом изменило значение первоначальных чжурчжэньских знамен, которые все еще были закреплены за отдельными бэйлэ. Новые знамена подчинялись непосредственно имперскому правительству, а их предводители не имели той автономии, которая была у предводителей чжурчжэньских знамен. Таким образом, правительство могло использовать их, чтобы удержать чжурчжэньских бэйлэ в повиновении.

Официальное объявление о создании династии Цин в 1636 г. продемонстрировало возросшие амбиции и организационную зрелость государства Хунтайцзи. Годом ранее Хунтайцзи запретил использование терминов «чжурчжэни» и «[династия] Цзинь». Оба названия, как он считал, напоминали о том времени, когда его народ был небольшим племенем и управлялся крохотной династией. Династия «Великая Цин», повелевающая народом, которой отныне стал именоваться «маньчжурами», претендовала на большее. Подготовка к этим грандиозным переменам началась еще в 1629 г., когда была создана канцелярия на китайский манер. В том же году прекратилось чередование бэйлэ на посту главы совета империи. Вместе с созданием в 1631 г. системы «шести палат» появились новые места для китайских чиновников. Провозглашая создание новой династии, Хунтайцзи учредил и надзирающий орган для контроля за «шестью палатами» и бэйлэ. Были созданы также три ведомства по ведению внутридворцовых дел: ведомство по составлению записей, кадровое ведомство и собственно секретариат.

Все эти административные изменения передавали власть непосредственно в руки императора в ущерб бэйлэ и другим чжурчжэньским чиновникам. Значение маньчжурских знамен было уменьшено до роли важных «подпорок» маньчжурского государства, частью которого они являлись, но которое уже не контролировали. Дуальная организация, отделившая китайское население от маньчжуров, также могла быть использована императором для того, чтобы лишить племенных вождей независимого доступа к источникам обеспечения и сделать их лояльными политике двора.

Китайские чиновники помогали Хунтайцзи уменьшить силу знамен, разрабатывая реформы, нацеленные на централизацию политической и экономической власти в руках императора. В одном из проектов они предлагали разрушить саму основу независимости знамен и выдвигали требование, чтобы добыча, захваченная во время пограничных военных кампаний, уже не делилась поровну между знаменами, а поступала непосредственно хану, который распределял бы ее так, как сочтет нужным. По иронии судьбы первоначально Нурхаци настаивал на равном распределении добычи между 8 маньчжурскими знаменами, чтобы предотвратить возвышение одного из них, однако теперь, поколение спустя, Хунтайцзи намеревался изменить эту политику, чтобы сделать знамена более зависимыми от престола и уменьшить их автономию. То, что Хунтайцзи опирался на китайских чиновников и институты, созданные на китайский лад, оказалось в этом деле чрезвычайно полезным. Однако маловероятно, чтобы в ту эпоху имела место существенная китаизация маньчжурского двора. Например, китайцы, составляя докладные записки для маньчжурских чиновников и периодически вставляя туда философское обоснование достоинств автократии, старались выразить свои мысли в упрощенной форме: так, один из авторов предупреждал, что «если десять овец имеют девять пастухов… то, думаю, через несколько лет обязательно начнутся беспорядки и разлад, и положение станет неуправляемым»[326].

Войны, которые вел Хунтайцзи, были широкомасштабным продолжением политики набегов и захвата пленных, проводившейся Нурхаци для финансирования государства и армии. Оборонительные сооружения Мин на северо-востоке, особенно в стратегическом Шань-хайгуаньском проходе, взять штурмом не удалось. Для того чтобы нападать на Китай, маньчжуры нуждались в сотрудничестве с монголами, с территории которых можно было осуществлять успешные атаки. Поэтому внешние сношения имели решающее значение для успеха маньчжуров. Проблема Хунтайцзи заключалась в том, что маньчжурские армия и аппарат росли быстрее, чем расширялась экономическая база государства Цин. Кроме этого, постоянно не хватало продовольствия, которым можно было заплатить за поддержку соседних монгольских племен. В 1627–1628 и 1635–1636 гг. на территории Маньчжурии отмечался голод. Серебро, которого во времена Нурхаци было в избытке, стало дефицитным металлом, и члены маньчжурской администрации вместо регулярного жалованья получали рабов. Таким образом, военная стратегия и тактические задачи маньчжуров определялись в основном необходимостью получения дополнительных ресурсов, а не генеральным планом завоевания и присоединения новых территорий. Кратковременные военные успехи доставляли средства, необходимые для финансирования маньчжурского государства, и побуждали Хунтайцзи начинать одну военную кампанию за другой в надежде, что династия Мин рухнет прежде, чем Цин.

Первые дипломатические шаги Хунтайцзи после захвата власти были направлены на получение денег. В 1627 г. он попытался договориться