Опасная граница - Томас Дж. Барфилд

не знает дороги назад. Вы, восемь бэйлэ, тайно прочтите это письмо бэйлэ и чиновникам различных знамен. Не допускайте, чтобы люди услышали это. Знаете ли вы, что они [китайцы] отравили наших женщин и детей в Яо-чжоу после ухода наших войск?[322]

Основы маньчжурской дуальной системы управления с ее разделением чжурчжэньской и китайской администраций родились вместе с первым опытом управления Ляодуном. Эта политика пришла на смену старой племенной модели управления, которая не годилась для руководства китайским населением в китайских провинциях. Нурхаци добился включения в свое государство небольших племен чжурчжэней и монголов, а также групп китайцев, проживавших вдоль границы, однако многочисленность китайцев Ляодуна и опасность восстания с их стороны убедили его в необходимости проведения новой политики. Разделение чжурчжэней и китайцев не было вызвано, однако, расовыми предрассудками, поскольку в письме, цитируемом выше, говорится, что старые китайские семьи, которые находились в союзе с чжурчжэнями еще до завоевания Ляодуна, нужно рассматривать как равные семьям чжурчжэней. По-видимому, это была политическая стратегия, направленная на сохранение власти небольшого числа завоевателей над гораздо большим числом китайцев.

В соответствии с новыми правилами китайцам и монголам было запрещено носить оружие, тогда как чжурчжэни были обязаны носить его. Были созданы отдельные чжурчжэньские кварталы в городах. Китайские чиновники, которым были пожалованы должности для управления китайским населением, были переведены на низшие ступени иерархической лестницы. Последняя мера озлобила многих из них, ведь они переходили на сторону чжурчжэней в надежде сохранить прежние звания и должности. Они оставались лояльными во время восстания 1623 г., поднятого местными китайскими крестьянами, однако новые притеснения со стороны чжурчжэней подтолкнули их к восстанию, которое вспыхнуло в 1625 г. Этот бунт, как и предыдущий, был быстро подавлен чжурчжэнями. Многие мятежные чиновники лишились своих должностей. Масштабы чисток, однако, были ограниченными, поскольку чжурчжэни нуждались в китайском опыте управления и участии китайского населения в обработке земли и ратной службе. Когда, вслед за восстанием 1625 г., большое число китайцев бежало, Нурхаци предостерег своих командиров от массовых убийств. «Если жители Ляодуна восстали и бежали, они совершили преступление. Но зачем убивать их? Берите их в солдаты, и пусть китайцы сражаются с китайцами. Это пойдет на благо чжурчжэням»[323]. Чжурчжэни учились искусству управления, но делали это медленно.

Раннее государство Цин

Нурхаци скончался в 1626 г. после безуспешной атаки на Ляоси, во время которой войска Мин использовали против чжурчжэней пушки. Он оставил своим наследникам небольшое пограничное государство, все еще плохо организованное и отягощенное проблемами государственного роста, которые было не так-то просто решить. Он очень умело манипулировал политическими силами племен для создания системы знамен и был достаточно умен, чтобы централизовать власть, обеспечивавшую контроль над этой системой. Однако его взгляд на мир был скорее местечковым, нежели имперским. Даже после провозглашения себя ханом Нурхаци не был способен отделить интересы чжурчжэньского государства от интересов чжурчжэньских племен, за исключением тех случаев, когда под угрозой находилась его личная власть. Поэтому его успехи в завоевании Китая и управлении знаменами были ограниченны. Хотя Нурхаци в борьбе против соперников и стремился централизовать власть, он все еще был приверженцем идеи совместного племенного правления. В своем завещании он призывал к созданию общей конфедерации, управляемой советом с периодически сменяющимся руководителем. По иронии судьбы в этом призыве слышится ностальгия по маньчжурской клановой форме правления, с которой Нурхаци так яростно боролся при жизни. Его сыну Хунтайцзи удалось достичь большего и превратить чжурчжэньское племенное ханство отца в «маньчжурское» государство, способное бросить вызов Китаю.

После смерти Нурхаци началась борьба за власть, которая выявила все противоречия в политической организации чжурчжэней. На протяжении всей своей жизни Нурхаци ориентировался на племена. Он пытался контролировать чжурчжэней путем роспуска прежних племенных союзов или путем их реорганизации. Однако он делал это для сохранения своей личной власти, а не в рамках единого плана действий по созданию постоянного централизованного правительства. В своем завещании Нурхаци предлагал, чтобы управление осуществлялось советом из восьми бэйлэ, каждый из которых командовал бы знаменем. Они должны были собираться вместе и принимать коллективные решения, причем каждый должен был по очереди становиться руководителем совета. Такой совет существовал с 1621 г., однако, поскольку Нурхаци твердо удерживал бразды правления в своих руках, он не играл большой роли. Передача власти совету племен была весьма популярной у многих бэйлэ, поскольку она означала возврат к старым племенным формам правления и обещала каждому бэйлэ большую власть и автономию. Бэйлэ были готовы с радостью отказаться от любых общечжурчжэньских имперских планов, чтобы укрепить собственное положение, как они это сделали пятью годами ранее, когда выступили против оккупации Нурхаци Ляодуна. В ближайшей перспективе уже маячили разделение территории ханства на несколько частей и превращение каждого руководителя знамени в независимого правителя.

Хунтайцзи, самый младший из «старших бэйлэ», был противником развала государства и быстро захватил верховную власть, воспользовавшись раздорами среди бэйлэ. Согласно завещанию Нурхаци, каждый из трех сыновей императрицы Сяо-ле — Доргонь, Додо и Ацзиге — должен был получить по знамени. «Старшие бэйлэ» опасались, что, если эти три брата будут действовать совместно со своей матерью, которая оставалась вдовствующей императрицей, они захватят власть в государстве. Этот страх усиливался слухами о том, что Нурхаци выбрал своим наследником Доргоня. В ответ «старшие бэйлэ» принудили Сяо-ле к самоубийству и передали знамена только Доргоню и Додо. Хунтайцзи забрал себе дополнительное знамя, став, таким образом, командующим простым и окаймленным желтыми знаменами. Он привлек на свою сторону (или вынудил перейти) Дайшаня, самого старшего из бэйлэ, который был предводителем простого красного знамени, и его сына Йото, который возглавлял окаймленное красное знамя.

Они согласились поддержать кандидатуру Хунтайцзи на ханский престол. Самый старший сын Сяо-ле, Ацзиге, в борьбе за власть не участвовал, поскольку ему отказали в получении знамени. В то же время Додо и Дайшань[324] были слишком молоды, чтобы эффективно использовать подчиненные им знамена. Таким образом, Амин, двоюродный брат Хунтайцзи, соглашавшийся признать Хунтайцзи правителем только в обмен на независимость своего окаймленного голубого знамени, оказался в изоляции. В отличие от своего отца Нурхаци Хунтайцзи имел представление об управлении империей, что ясно видно из письма, в котором он отвергает план Амина по отделению: «Если я разрешу ему [Амину] уйти, то тогда и два красных, два белых и одно простое голубое знамена смогут пересечь границу и жить вне наших пределов. Тогда я останусь без страны, и чьим императором я буду? Если я последую этому предложению, империя развалится на части»[325]. Избрание Хунтайцзи ханом было