Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

в своем донесении псковским воеводе и дьяку, «учал меня бранить и палкою бить и за горло давить, зипун на мне изодрал… И вышед в приказную избу всяко неподобно бранил меня, бесчестил. И у приказной избы, за город идучи, похвалялся разве де тебе за город не ездить? А для чего он, Савва, то говорил, и я тех его похвальных слов впредь опасен, чтобы он надо мною какова дурна не учинил». Чем дело кончилось – неизвестно, но погреб построили и железные двери на него навесили.

15

…за постройкой стен Нижнего города… – Трудно удержаться от того, чтобы не привести хотя бы в примечаниях документ, который в наше время называется актом приемки-сдачи. В данном случае это акт приемки Опочки 1697 года. Воевода Алексей Дябринский принимает город у воеводы Ивана Харламова и пишет по этому поводу псковскому начальству:

«Великаго Государя Царя и Великаго Князя Петра Алексеевича… ближнему стольнику и воеводе Ивану Степановичу с товарищи Алексей Дябринский челом бьет. В прошлом 204 (1696) году апреля в 23 день по указу Великаго Государя и по наказу, каков мне дан на Москве и разряду за припискою дьяка Ивана Кобякова, велено мне быть в Опочке на Иваново место Васильева сына Харламова и переменить его, Ивана, на срок, в нынешнем сего году марта в 22 числе. И ему, Ивану, с расписным списком велено ехать к Москве, и приехав в Опочку принял (я) у Ивана Харламова город Опочку, и острог, и ключи городовые и острожные, и казенные и наряд, и в казне зелье и свинец и всякие пушечные и в житницах хлебные запасы и соль запасную, и деньги, что есть в сборе, и Великаго Государя указныя грамоты о всяких Великаго Государя и о челобитчиковых делах и книги приходныя и расходныя деньгам, и хлебу и зелью, и свинцу и всяким пушечным и хлебным запасам и всяким приемным статьям, и списки Опочецких стрельцов и казаков и всяких Опочецких служивых и жилецких людей, и всякия Великаго Государя и челобитчиков и судныя вершеныя и невершеныя дела, и тому всему и городовому и острожному и всякому строению роспись за его, Ивановой, рукой и по росписке города, и острога и всяких городовых и острожных крепостей и нарядою людей, зелья, и свинцу и всяких пушечных и житницах хлебных запасов и запасныя соли досмотрети и по спискам Опочецких стрельцов и казаков и всяких жилецких людей пересмотреть всех на лицо и велеть им на Опочке быть с собою по прежнему Великаго Государя указу, а на Опочке зелье, и свинец и соль велеть перевесить, a хлебныя запасы, пересмотреть и по приходным и расходным, книгам в денежных доходех и в хлебных запасех и в зелейной и в свинцовой казне и во всяком приеме его Ивана, счесть с того числа, как он на Опочку приехал, да на то число, как он переменен будет, и чего против прихода в расходе и за расходом, на лицо не будет, и то на нем Иване, в казну Великаго Государя взять сполна, а не взяв всего с Опочки его отпущать не велено.

И по указу Великаго Государя приехал я на Опочку и прежняго воеводу переменил ныняшняго сего года апреля в третий день и город Опочку и городовые, и острожные и казенные ключи, и наряд, и в казне зелье, и свинец, и всякие пушечные и житницах хлебные запасы за приемом Опочецких пушкарей Терентья Шамилова с товарищи, да целовальника Опочанина посадскаго человека Иванка Овечкина и Великаго Государя указныя грамоты и книги приходныя и расходныя деньгам, и судныя и всякия письменныя вершенныя и невершенныя дела и списки Опочецких служилых и жилецких людей по росписному списку принял и его, Ивана, с росписным списком отпустил из Опочки к тебе, ближнему стольнику и воеводе Ивану Степановичу с товарищи, во Псков. А по приему город Опочка: верхняго города стена вся огнила и нижняго острога прясло у Жидовки речки от Спасских ворот к Великой реке с нижняго острогу в верхний город через Великую реку и по Псковской дороге за Псковскими вороты через Великую реку мосты огнили и обрушились и омбары, в которых ружейный, и фетильныя и пушечный припасы, кровли огнили и обрушились и впредь непрочен и о строении казенных амбаров и городовых стен и мостов, ближний стольник и воевода Иван Степанович, что скажешь». Что тут скажешь… Ремонтировали, ремонтировали, а кровли у амбаров огнили и обрушились, мосты огнили и обрушились, стена огнила…

16

И стало по сему… – Л. И. Софийский пишет, что и генерал-губернатор, и губернатор Псковской губернии переехали в Опочку и прожили в ней без малого год, пока Пскову не вернули звание главного города губернии, и даже указывает их адреса, но, если судить по переписке губернатора Кречетникова, они там и не думали появляться, хотя Софийского понять можно. На его месте любой краевед написал бы то же самое.

17

…там размещались казначейство и тюрьма. – Об этих зданиях опочане впоследствии сложили поговорку: «Отслужи царю-батюшке в солдатах, помолись в церкви господу-богу и с чистой совестью садись в тюрьму».

18

Отливали этот колокол в Москве… – В то время как опочецкое начальство заказывало в Москве колокола для нового Спасо-Преображенского собора, в Опочке жил свой, опочецкий колокольных дел мастер Федор Максимов. Сложно сказать, почему соборные колокола не заказали ему, хотя с квалификацией все у него было в порядке – колокола работы Максимова имелись и на псковских храмах. Может быть, потому, что в конце XVIII и весь XIX век жители Псковской губернии предпочитали заказывать колокола в Москве. Могли лить у себя дома, в Пскове, могли в Петербурге, поскольку он ближе, но… хотели только в Москве. Кто их знает почему. Может, звон московских колоколов был бархатнее и малиновее. Может, там было дешевле или быстрее делали. Так или иначе, а московские колокола всех псковских мастеров пустили по миру и Опочка, если судить по документам, была последним местом на Псковщине, где еще жил этот промысел, перед тем как умереть окончательно. Федор Максимов был, если так можно сказать, последним из местных колокольных могикан. Без малого двадцать лет он занимался литьем колоколов. Можно было бы про него и не рассказывать вовсе – к истории города Опочки колокола Федора Максимова немного добавят, но человек, как