Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

Пушкин купил сам, поскольку любил играть в шахматы, а вторую ему подарил автор с надписью «Милостивому государю Александру Сергеевичу Пушкину в знак истинного уважения. От создателя». Ради того, чтобы написать книгу, которую Пушкин не только купил, но еще и читал, стоило научиться играть в шахматы.

*Неспособные II разряда – это вовсе не инвалиды второй группы, как можно было бы подумать, а освобожденные от службы молодые люди, по причине того, что они были единственными трудоспособными сыновьями в семье при трудоспособном отце и нетрудоспособных братьях.

26

…и теперь – в стакане он… – Вообще опочане любили сказать красиво и даже велеречиво. К примеру, их жалоба архиерею на Святогорский монастырь, не разрешавший прихожанам городского собора продажу свечей во время ежегодного крестного хода, начиналась так: «Четыреста седьмой год идет, как наш город Опочка в видимом мире существует, сие мы довольно из истории знаем…»

27

…около ½ дюжины. – Наверное, это несущественная подробность, имеющая к истории Опочки двоюродное или даже троюродное отношение, но приобщим к делу и ее. В повести «Метель» венчание происходит в селе Жадрине, а в Опочецком уезде был погост Жадры*. Кто-то скажет, что мелочь, но… нет, не мелочь.

*Правда, и в Новоржевском уезде есть погост Жадрицы, но о нем в связи с «Метелью» мы будем вспоминать, когда речь пойдет о Новоржеве и его уезде. Некоторые и вовсе утверждают, что Пушкин в «Метели» описал церковь в селе Жедрино Нижегородской губернии.

28

…не миновать Тригорскому оказаться в руках Болычева. – К началу XX века Болычев был крупнейшим землевладельцем Опочецкого уезда. Он выстроил себе огромный деревянный дом-терем с резными балконами рядом с Опочкой и зажил на широкую ногу, но… тут грянул семнадцатый год. В имении Болычевых устроили интернат для инвалидов РККА. Просуществовал интернат до войны, а после войны там помещался детский дом. В 1956 году детский дом закрыли, а из терема сделали обычный жилой дом. В начале девяностых жильцы стали оттуда съезжать в более благоустроенное жилье, но еще до их отъезда, в 1984 году, в саду перед домом снимали сцены кинофильма «Огни» по рассказам Чехова и на веранде дома артист Леонов-Гладышев целовал руки артистке Догилевой.

Теперь заросший крапивой и донельзя обветшавший дом находится в собственности одного опочецкого бизнесмена, который выставил его на торги, поскольку не в состоянии содержать. Дом, конечно, памятник архитектуры регионального значения, но… хотя бы и федерального. Можно его отреставрировать и устроить в нем гостиницу или санаторий, но стоит это несусветных денег, да и поедут ли сюда отдыхать… Вот и получается так, как получается.

Что же до наследников Болычева, то они в 1925 году уехали из Опочки и более в нее не возвращались. Осели кто в Нальчике, кто в Угличе, а кто и вовсе где-то на Алтае.

29

В 1874 году в Опочке открыли городской общественный банк. – В 1871 году произошло событие, не имеющее к истории Опочки никакого отношения. Оно и к Опочецкому уезду… Короче говоря, была в уезде деревня Щукино. Теперь она в соседнем Пустошкинском районе, ну да это все равно. Исстари владели этой деревней опочецкие помещики Назимовы. Род у них старинный, известный еще с XV века. При Иване Грозном Назимовы ходили в походы против татар, Литвы и Ливонского ордена. С XVIII века стали они служить во флоте. Павел Николаевич Назимов, сын вице-адмирала Николая Николаевича Назимова, в 1871 году, командуя в чине капитана второго ранга винтовым корветом «Витязь», совершил переход из Кронштадта вокруг Южной Америки в Тихий океан в залив Астролябии и по просьбе Русского географического общества высадил Н. Н. Миклухо-Маклая на северо-восточный берег Новой Гвинеи. Еще и открыл пролив, названный по имени его корабля – «Витязь». В Щукино Павел Николаевич приезжал отдыхать между многочисленными походами. Можно было бы и не вспоминать, но… лучше вспомнить.

30

Охотниками назывались те, кто тушил пожары. – Охотники делились на команды, а команды делились на колонны. Колонн было четыре: лазильщики, спасавшие людей, имущество и ломающие, в случае нужды, здания; трубники, работающие пожарными трубами; качавшие изо всех сил воду качальщики и, наконец, охранители, охранявшие спасенное имущество. У каждой колонны был свой колонновожатый, у каждой пожарной трубы – свой командир, а ко всему этому два брандмейстера. Каждому брандмейстеру полагалось по две пары усов – одна для повседневной службы, а вторая для парадов и визитов к кухаркам и горничным в свободное от службы время. У обычных охотников на все случаи жизни была одна пара усов, часто обгорелых и порыжевших, поскольку выдавали их раз в три года.

Тем, кто состоял в отряде хранителей, присваивался знак с номером и надписью «Отряд хранителей» и выдавалась белая нарукавная повязка с красной буквой «О», которую надевали на левую руку. Первое отделение хранителей имело нагрудные знаки на белой подкладке, а второе – на красной. Существовали правила поведения охранителей на пожаре. Они должны были «обращаться с публикой самым спокойным и вежливым образом, не употребляя насилия». Из чего можно заключить, что вежливо попросить опочецкого обывателя отойти от имущества погорельцев у охранителей получалось крайне редко. Жизнь всех охотников была застрахована во Всероссийском обществе «Голубой крест», членом которого Опочецкое вольное пожарное общество состояло.

31

…пожарные дружины. – Были в Опочке и недобровольные пожарные, состоявшие на жалованье у властей. То есть они не сразу у города завелись. Еще в начале XIX века купили пожарные трубы, бочки, багры, железные лапы, три десятка ведер на железных обручах, три бочки, четыре лестницы… но команды пожарных не было. Даже отдельных пожарных не было. Тушение пожаров было предписано производить полицейским и жителям города. Последние должны были являться на пожар с различными противопожарными инструментами, лошадьми и бочками. В 1838 году ко всему этому противопожарному войску власти приставили ученика брандмейстера, специально обученного в Пскове при пожарном депо. В 1844 году городничий так и докладывал: «Пожарная команда состоит из одного брандмейстерского ученика. Содействие оказывают полицейские вольнонаемные служители и назначаются городской Думой городские жители и обывательские лошади». Еще через пятнадцать лет полицейская и пожарная команды насчитывали в своих рядах девять рядовых воинских чинов внутренней стражи из неспособных II разряда*. В 1876 году городская пожарная команда состояла из трех человек и платили им по 96 рублей в год каждому.