Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди

XVII. Соратники

Браджкишорбабу и Ранджендрабабу – бесподобная пара. Они были так преданы мне, что ни одно начинание было невозможно без них. Их ученики или соратники – Шамбхубабу, Ануграхабабу, Дхаранибабу, Рамнавмибабу и другие вакилы также не разлучались с нами. Виндьябабу и Джанакдхарибабу тоже иногда приходили помогать. Все они были бихарцы. Работа их состояла главным образом в том, чтобы принимать заявления от райятов.

Профессор Крипалани тоже не мог не связать с нами свою судьбу. Хотя он был родом из Синда, он оказался больше бихарцем, чем иной урожденный бихарец. Я знал лишь нескольких работников, способных так, как Крипалани, слиться с обстановкой провинции, в которой работали. Глядя на него, нельзя было и предположить, что он выходец из другой провинции. Он стал моим главным «телохранителем», взяв на себя спасение меня от добивавшихся даршана. Он выпроваживал их, прибегая к неисчерпаемым шуткам и невинным угрозам. Вечером он неизменно выступал в роли учителя, услаждая слух приятелей рассказами о своих исторических исследованиях, и вселял мужество в души даже самых робких слушателей.

Маулана Мазхарул Хак был одним из тех сотрудников, на помощь которых можно было рассчитывать в любое время. Он взял себе за правило два-три раза в месяц заходить к нам. Роскошный образ жизни, который он тогда вел, резко отличался от его теперешней простой жизни. Его сотрудничество убедило нас, что он такой же, как и мы, но на посторонних своей привычкой к роскоши он производил иное впечатление.

Лучше познакомившись с Бихаром, я пришел к убеждению, что, пока не будет налажено обучение крестьян, невозможна никакая постоянная работа. Невежество райятов было потрясающим. Дети слонялись, ничего не делая, или работали от зари до зари за несколько медяков на плантациях индиго. В то время заработная плата мужчины не превышала десяти пайсов, женщины – шести и подростка – трех пайсов в день. Получавшего четыре анны в день считали счастливчиком.

Посоветовавшись с товарищами, я решил открыть в шести деревнях начальные школы. Мы условились с крестьянами, что они обеспечат учителям квартиру и стол, а мы позаботимся обо всем остальном. Крестьяне, конечно, не имели денег, но могли поставлять продовольствие. Они уже выразили готовность пожертвовать зерно и другие продукты.

Но где взять учителей? Это была сложная проблема. Вряд ли среди местных учителей нашлись бы такие, которые согласились бы работать без вознаграждения или получать лишь продовольствие. Я всегда был против того, чтобы доверять детей обычным учителям, придавая значение не столько общеобразовательной подготовке учителей, сколько их моральным качествам.

Я опубликовал обращение, приглашая на работу учителей-добровольцев. Оно нашло благожелательный отклик. Адвокат Гангадхаррао Дешпанде прислал Бабасахиба Сомана и Пундалика. Шримати Авантикабай Гокхале приехала из Бомбея, а миссис Анандибай Вайшампаян – из Пуны. Кроме того, я послал в ашрам за Чхоталалом, Сурендранатхом и своим сыном Девдасом. Примерно в это же время соединили свою судьбу с моею Махадев Десай и Нарахари Парикх со своими женами. Кастурбай тоже была вызвана для работы. Коллектив подобрался очень сильный. Шримати Авантикабай и шримати Анандибай имели хорошее образование, но шримати Дурга Десай и шримати Манибех Парикх знали лишь гуджарати, а Кастурбай и того меньше. Могли ли эти женщины обучать детей на языке хинди?

Я объяснил всем приехавшим, что они должны учить детей не столько грамматике, чтению, письму и счету, сколько чистоплотности и хорошему поведению. Кроме того, я убеждал, что нет такого большого, как они думают, различия между алфавитом гуджарати, хинди и маратхи и что – во всяком случае, в начальных классах – преподавание элементарных правил чтения и счета не представляет особых трудностей. В результате те группы, где преподавали женщины, оказались наиболее успевающими. По мере обогащения опытом, они приобретали все больший интерес к работе и веру в нее. Школа Авантикабай стала образцовой. Всю свою душу и свои исключительные способности она отдавала работе. С помощью женщин мы могли до некоторой степени воздействовать на женщин деревни.

Но мне не хотелось ограничивать свою работу организацией начального обучения. Деревни находились в антисанитарном состоянии. Улицы были непроходимы от грязи, источники и колодцы окружены грязью и нечистотами, во дворах мусор. Надо было приучить к чистоте взрослое население. Крестьяне страдали самыми различными кожными заболеваниями. Поэтому мы решили провести посильную санитарную работу и вообще не оставить без внимания ни одну сторону крестьянской жизни.

Понадобились врачи. Я обратился к обществу «Слуги Индии» с просьбой отдать в наше распоряжение ныне покойного доктора Дева. Мы были большими друзьями, и он охотно предложил нам свои услуги на шесть месяцев. Учителя – мужчины и женщины – стали работать под его руководством. Все они получили инструкции совершенно не заниматься жалобами на плантаторов и вопросами политики. С жалобами должны были обращаться ко мне. Друзья выполняли эти инструкции со скрупулезной точностью. Я не помню ни одного случая нарушения дисциплины.

XVIII. Проникновение в деревню

Каждую школу по возможности поручали совместному наблюдению одного мужчины и одной женщины, которые должны были оказывать медицинскую помощь и следить за санитарным состоянием школы. К женской части населения мы обращались через женщин.

Медицинская помощь была самой простой. Добровольцы располагали только такими лекарствами, как касторовое масло, хинин и серная мазь. Если пациент показывал обложенный язык или жаловался на запор, ему давали касторку, в случаях лихорадки – сперва касторку, а потом хинин; серная мазь применялась при ожогах и чесотке, причем больные места предварительно тщательно промывались. На дом медикаментов никому не давали. В более серьезных случаях приглашали доктора Дева. Он обычно посещал каждую школу в определенные дни недели.

Очень многие пользовались этой простой медицинской помощью.

Такая постановка дела не должна казаться странной: тяжелые заболевания встречались редко, а для обычных случаев не требовалось помощи специалистов.

Санитарная работа была очень трудна. Люди ничего не умели делать сами: крестьяне не имели обыкновения убирать даже нечистоты. Но доктор Дев не терял мужества. Он и добровольцы прилагали все усилия, чтобы навести в деревне идеальную чистоту. Они очистили дороги, дворы, а также колодцы, наполнили водоемы чистой водой. Причем крестьяне по их настоянию выдвинули и из своей среды добровольцев на эту работу. В ряде мест крестьяне сами, без уговоров, принялись приводить в порядок дороги, чтобы я мог переезжать с места на место на автомобиле. Наравне с такими проявлениями энтузиазма были, конечно, и примеры невероятной апатии. Некоторые крестьяне открыто высказывали неприязнь к этой работе.

Нелишне будет рассказать здесь об одном случае, о котором я не