Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди

Нищета и голод, царящие в нашей стране, таковы, что ежегодно все новые массы индийского населения становятся нищими. Отчаянная борьба за хлеб лишает их чувства самоуважения и приличия. А филантропы, вместо того чтобы обеспечить людей работой, подают им милостыню.

XXIII. Сатьяграха в Кхеде

У меня буквально не было времени вздохнуть. Только что закончилась забастовка рабочих в Ахмадабаде, а я уже с головой окунулся в сатьяграху в Кхеде.

В районе Кхеды надвигался голод вследствие повсеместного неурожая зерновых. Патидары Кхеды хлопотали, чтобы их освободили на год от уплаты податей.

Прежде чем я дал земледельцам определенный ответ, адвокат Амритлал Таккар тщательно обследовал создавшееся положение на месте, составил отчет и лично беседовал с правительственным комиссаром. Адвокаты Моханлал Пандья и Шанкарлал Парикх также присоединились к борьбе и начали соответствующую кампанию в бомбейском законодательном совете через посредство адвокатов Валлаббхая Пателя и ныне покойного сэра Гокулдаса Кахандаса Парекха. К губернатору было направлено несколько депутаций.

Я был в то время председателем гуджаратской сабхи. Сабха посылала правительству петиции и телеграммы и терпеливо сносила оскорбления и угрозы со стороны правительственного комиссара. Поведение правительственных чиновников в этом вопросе было столь смехотворным и недостойным, что теперь оно представляется почти неправдоподобным.

Требования земледельцев были ясны как день и настолько скромны, что нелепо было оспаривать их. Согласно положению о поземельном налоге, земледельцы имели право требовать отсрочки уплаты всех податей за год, если урожай оценивался не выше четырех анн. По официальным данным, цена урожая превышала четыре анна, а земледельцы утверждали, что он ниже. Но правительство ничего знать не хотело и требования крестьян об арбитраже рассматривало чуть ли не как lèse-majesté[19]. После того как на все просьбы и петиции был получен отказ, я, посоветовавшись с товарищами, предложил патидарам прибегнуть к сатьяграхе.

Кроме добровольцев из Кхеды, моими главными соратниками в этой борьбе были: адвокаты Валлаббхай Патель, Шанкарлал Банкер, шримати Анасуябехн, адвокаты Индулал Яджник, Махадев Десай и другие. Валлаббхай ради участия в этой борьбе оставил свою блестящую и перспективную адвокатскую практику, которую ему потом уже не удалось восстановить.

Главную квартиру мы устроили в надиадском анаташраме, так как не нашли другого такого большого помещения, где смогли бы разместиться все мои соратники.

Участники сатьяграхи подписали следующее обязательство:

«Зная, что цена урожая в наших деревнях меньше четырех анн, мы просили правительство отложить сбор податей до следующего года, но правительство не вняло нашей мольбе. Поэтому мы, нижеподписавшиеся, торжественно заявляем, что решили не платить правительству всех остающихся в этом году податей. Правительство может предпринимать любые законные меры, а мы готовы нести все последствия нашего отказа платить подати. Мы предпочитаем, чтобы наши земли были конфискованы, чем, добровольно уплатив подати, позволить считать наше дело неправым и тем самым скомпрометировать себя. Однако в случае, если правительство согласится отложить сбор второй половины податей во всем районе, то те из нас, кто в состоянии платить, внесут всю сумму или остаток налога. Причина, по которой те, кто могут платить, все же сейчас не платят, заключается в том, что если они уплатят, то бедняки-райяты начнут в панике продавать свое имущество или залезут в долги, чтобы также уплатить подати, и вследствие этого сильно пострадают. Считаем, что в этих условиях в интересах бедняков все должны воздержаться от уплаты податей».

Я не могу больше распространяться о перипетиях нашей борьбы. Вынужден опустить здесь многие приятные воспоминания, связанные с ней. Тех же, кто хочет глубже и полнее ознакомиться с этой кампанией, отсылаю к истории сатьяграхи в Кхеде, написанной адвокатом Шанкарлалом Парикхом из Катлала (Кхеда).

XXIV. «Похититель лука»

Чампаран – глухой уголок Индии. Пресса не была допущена к участию в развернувшейся там кампании, и туда никто не ездил. Что же касается событий в Кхеде, то тут дело обстояло иначе. В прессе ежедневно помещались сообщения обо всем, происходившем в Кхеде.

Гуджаратцы заинтересовались борьбой, которая для них была новинкой, и выражали готовность дать какие угодно средства для успеха этого дела. Им было трудно понять, что одними лишь деньгами сатьяграхи не проведешь. В деньгах это движение нуждается меньше всего. Несмотря на все мои протесты, бомбейские купцы прислали нам гораздо больше денег, чем было необходимо, вследствие чего к концу кампании у нас осталась некоторая сумма.

В то же самое время добровольцы-сатьяграхи получили наглядный урок простоты. Не могу сказать, усвоили ли они его полностью, но многие в значительной степени изменили свой образ жизни.

Борьба эта была новостью и для крестьян-патидаров. Поэтому мы ходили из деревни в деревню, разъясняя принципы сатьяграхи.

Главное заключалось в том, чтобы вытравить у земледельцев страх перед чиновниками, внушив, что чиновники не хозяева, а слуги народа, поскольку они получают жалованье из кармана налогоплательщика. Казалось почти невозможным заставить их понять, как важно сочетать отсутствие страха с вежливостью. Ведь если крестьянин перестает бояться чиновника, то разве сможет он удержаться и не ответить на оскорбление оскорблением. Если же он позволит себе грубость, это испортит сатьяграху, как капля мышьяка портит молоко. Позднее я понял, что крестьяне в меньшей степени, чем я предполагал, постигли урок вежливости. Опыт научил меня, что вежливость наиболее слабое место сатьяграхи. Ибо под вежливостью подразумевается не просто изысканность речи, выработанная для данного случая, а внутренняя кротость и желание добра противнику. Это должно проявляться в каждом действии сатьяграха.

В первое время, несмотря на смелость, проявленную населением, правительство не склонно было принимать крутые меры. Но время шло, крестьяне держались стойко, и правительство начало прибегать к насилию. Податные чиновники стали продавать крестьянский скот и забирать всякую движимость, попадавшуюся под руку. Чиновники описывали вещи, а в некоторых случаях накладывали арест даже на хлеб на корню. Все это обескураживало крестьян: некоторые райяты стали уплачивать подати, другие сами подсовывали чиновникам не особенно нужные им вещи для описи, чтобы погасить задолженность. Но были и райяты, решившие бороться до конца.

Как раз в то время один из арендаторов адвоката Шанкарлала Парикха уплатил причитавшиеся с него налоги. Это вызвало всеобщее недоумение. Шанкарлал Парикх немедленно исправил ошибку своего арендатора, передав землю, за которую была уплачена подать, на благотворительные цели. Он спас таким образом свою честь и одновременно подал прекрасный пример другим.

В целях завоевания сердец тех, кто был напуган, я предложил крестьянам под руководством Моханлала Пандьи собрать лук с поля, на которое был наложен незаконный, по моему мнению, арест. Я