Дитя чумного края - Натали Абражевич

рыцари бегут, как и они, и, как они, убого дрищут под себя, чуть только снимешь кожу до кости. Зато весьма полезно вам освоить то, что будет вашей службой еще долго, — по кривой усмешке брата Ротгера и по его презрению понятно было, что он предвкушает то, что нынче будет.

Хмурая наставница шагнула ближе к ним.

— Во время боя тем, кто вздумает бежать, пощады нет. И часто именно колдуньи с ними разбираются. Тут, может, и не поле боя, но суть та же. Из всех них никто не должен выжить. Приступайте.

Тишина была такая, что, казалось, было слышно, как на рыцарских доспехах оседает морось. Ни единая колдунья не пошевелилась. Дезертиры пялились на них безмолвно, исподлобья, и как будто знали, что от взглядов этих чародейкам будет только хуже.

Йер мучительно жевала губы изнутри.

— Сожгите всех их, — подсказал брат Ротгер.

— Он огонь!..

— Священен? — рыцарь фыркнул. — В том и смысл. Они хоть и ублюдки, но ублюдки благородные. Не воронью же их бросать, как шваль без рода и без имени.

— Но здесь есть жрец! — упрямо возразила неуемно смелая Йоланда. — Жечь позволено лишь тех, кого без этого нельзя похоронить!

— Я больше бы переживал, что вам позволено лишь выполнять приказы, а не спорить с ними.

— Ротгер прав. Вы здесь не чтобы препираться, — вставила наставница.

— Ну что ссыкухи, нравится? — вдруг подал голос дезертир, особо наглый и подавшийся вперед. — Вас столько лет воспитывали на историях о благородном Ордене, а по итогу вот: одни бегут, вторые дрессируют вас, как их наказывать. Так наслаждайтесь, три пизды вам в рыло! Привыкайте! Вы такого много тут уви!..

Один из рыцарей без лишних разговоров сунул ему в морду доброй латной рукавицей.

— Я вам помогу, — смешливо продолжал брат Ротгер. — Каждая должна убить хоть одного. Кто этого не сделает — ослушался приказа и наказан будет соответственно. Грешить не так уж страшно, когда зад спасаешь, а?

Наставница зло зыркнула, но промолчала.

Йер мучительно сглотнула.

— Считаю до пяти, — и резко Ротгер дунул в свою дудку.

Первой дернулась Геррада. Заполошно вывалилась из толпы подруг и, бормоча что-то невнятное срывающимся голосом, несмело подняла ладонь. Она тряслась, а по лицу катились слезы.

Ротгер дунул еще раз.

Зажмурившись, Геррада взвизгнула и резким жестом разожгла нелепо слабый огонек. Стреноженный и неспособный бегать дезертир не вспыхнул целиком, а вынужден был ощущать, как пламя медленно расходится от мигом оголенного плеча, с какого оползла сгорающая ткань.

Он выл, орал, метался, а на коже набухали волдыри. Другие дезертиры тоже взялись биться, и ожесточение сменилось ужасом. Они орали и шарахались, стараясь уберечься от огня, один пытался поползти к ногам наставницы и умолял о чем-то — слов не разобрать.

Брат Ротгер дунул в третий раз.

Йоланда кинулась к нему, потом к наставнице.

— Остановитесь! — крикнула она. — Они ведь были рыцарями! Братьями! Так же нельзя!

Расхохотавшись, Ротгер хлестко треснул ее дудкой по лицу и дунул снова.

И тогда Йерсена, не способная и дальше выносить весь этот дикий шум, сцепила зубы и одним движением заставила уже горящего мужчину мигом вспыхнуть, прогорая до костей. Он наконец-то стих.

Но выли и орали остальные. Она повернулась к ним и чуть замешкалась, не зная, можно ли ей жечь их всех, сбившихся в кучу.

А брат Ротгер снова подносил к лицу проклятый дудник.

И тогда из-за спины Йерсены выломилось еще несколько колдуний, торопящихся успеть исполнить приказание. Они скулили и орали чуть не громче, чем горящие еретики.

— Да что вы натворили?! — взвизгнула Йоланда.

— Выполнили то, что им и приказали, — улыбнулся Ротгер. О чуть щурился на пламя. — Тебе стоило бы поучиться.

Она зло стрельнула взглядом и одним движением руки заставила затухнуть пламя.

— Это — грех! И перед Орденом, и перед Духами. И то, что вы такой приказ отдали, делает вас в той же мере виноватыми!

Йер пялилась на почерневшее, обугленное мясо. Пялилась и понимала: дезертиры живы. Уже не похожи на людей, а все же живы, и в пустых глазницах с лопнувшими от огня глазами, в спекшихся губах и обгоревших мышцах оставалось лишь одно: агония, какую они не способны прекратить.

Вязкая слюна во рту казалась сладковатой. Как бы Йер ни силилась сглотнуть, не выходило. Она знала, что их стоило спалить дотла хотя бы уж из милосердия, но замерла и не могла решиться.

Ее отвлекла пощечина — уставший слушать вопли Ротгер еще раз огрел Йоланду — в этот раз сильнее, до того, что та осела в грязь. Он поднял голову и черные глаза впились в Йерсену. Она не способна была оторваться, но разобрала как он растягивает губы в еденькой улыбке.

— Добивай, раз хочешь.

И она бездумно подчинилась.

* * *

В стылом, до конца не просыхающем шатре стояло напряжение, взрезаемое взглядами и шепотками. Чародейки были взбудоражены и вымотаны одновременно. Но даже более того они боялись.

Яркий свет магических огней подсвечивал их лица, напряженные, угрюмые, заплаканные.

Йер старалась скрыться и забиться в угол — слишком явно чувствовала пропасть между ними. Хоть она всего-то лишь исполнила приказ, теперь не стоило надеяться на “мы” — “они” и “я”.

Изредка она ловила взгляды — ничего хорошего в них не читалось.

В глубине души ее это бесило: как приказ нарушить, так все смелые, как наказание принять — трясутся и скулят.

— Что с нами сделают? — летел тревожный шепоток, бессчетно повторяемый по кругу.

Точного ответа не было ни у кого. И оставалось вспоминать, как у позорных столбов крючились и рыцари с колдуньями на равных с чернью, как кожа лезла с дезертиров лоскутами под ударами кнута, как корчились в огне тела, стремительно теряющие все, что было в них от человека.

Йер могла сказать, что раз их отпустили в их шатер, не повязали сразу, то не так все будет страшно — но молчала. Вряд ли кто-нибудь обрадовался бы ее словам.

— Но что в конце концов ужасного мы сделали?! — не утерпела Дрега. — Отказались жечь не трупы даже — братьев?

Она зло вскочила на ноги и заметалась. Хмурая Йоланда провожала ее взглядом — под глазами залегли круги и даже рыжина волос поблекла.

— Что нам с этим делать? — всхлипывая, выдавила тощая девчонка с крупной родинкой под глазом. — Йолла, ты ведь сможешь с кем-нибудь поговорить? Не может быть, чтоб нас за это наказали!

Одержимая надежда в ее голосе была невыносимой даже для Йерсены — она не хотела думать, каково Йоланде. Еще с самого обоза та была