Дитя чумного края - Натали Абражевич

Она не сразу осознала, от кого это услышала. Сказал бы Йергерт — даже не заметила бы, но от Содрехта звучало отвратительно обидно.

Он как будто в первый раз за все года так огрызнулся на нее. И Йер, растерянная, пялилась, не зная, что сказать.

Неугомонный ветер кидал волосы в глаза и зло свистел. Молчание придавливало тяжестью корней огромного могильного явора.

— Ну чего уставилась? — как будто чуть смутившись, буркнул Содрехт, пряча взгляд.

Она не знала, что ему сказать.

Йер не могла припомнить, чтобы прежде он цеплялся так хоть бы к кому-то, уж тем более не к ней, да и не к Йергерту. Конечно, понимала почему, но все равно до боли грустно и печально было наблюдать, что оставалось от когда-то крепкой дружбы.

Она начинала сомневаться даже в том, что Содрехт до сих пор ей друг.

И с этой мыслью остро укололо одиночество: ни Йергерту теперь нет дела до нее, ни Содрехт больше не казался верным и знакомым. Йотван тоже — он и вовсе потерялся в этой лагерной возне и запропал куда-то, может, и не вспоминал о ней.

Все поменялось — и совсем не к лучшему.

Их оборвал внезапный грохот. Следом долетели крики и еще спустя пару мгновений из-за резкого излома балки вылетела туша, давящая всех, кто не успел убраться прочь с ее пути. Хоть что-то стало можно рассмотреть только тогда, когда та наконец остановилась.

— Вершниг! — полетел истошный крик. — Вершни-и-и-иг!

Часть V. Глава 5

По лагерю понесся ропот слившихся в одно ругательств, вздохов, вскриков.

Тварь была огромная — в два с половиной роста и массивная, собравшая невыразимо отвратительную тушу из бессчетного количества кусков. На человека этот вершниг уж ничем не походил — шар плоти на нелепо тонких ножках — женских, оголенных безо всякого стыда почти до срама. Две огромные и длинные руки, сплетенные из множества частей, нелепо волочились по земле, когда он опускал их.

В следующий миг все ожило: женщины завизжали, побежали прочь, топча костры и попросту не замечая, как огонь лизал подолы, натыкаясь на перегородки, утварь… Подхватились братья, кто-то мигом вынул меч, а кто-то суетно натягивал доспех. Шум стал единым, нечленораздельным и невыносимым.

Тварь немедленно опомнилась и потянулась схватить улепетывающих подальше женщин — даже дотянулась до кого-то. На один кричащий голос стало меньше, и, казалось, слышно было хруст и чавканье, когда хребет переломился в сильной хватке.

Тварь отбросила безвольный труп и бросилась на следующих, кто попался на глаза.

— Построиться! — летел чей-то гортанный возглас. — Лучникам взобраться вверх по склонам и построиться!

Йер мигом поняла: по склонам не взобраться, будут обходить — уж слишком круто и земля размокла. А тропа наверх петляющая, длинная и тоже развезенная…

— Не зажигать магический огонь! Спалите лагерь, суки! — крикнул еще кто-то.

— Хер бы с ним, убить бы тварь!

Из какофонии вылавливались лишь обрывки фраз.

— Остановить тварь и не дать углубиться! — вдруг рявкнул Йергерт.

Его низкий голос прозвучал гораздо четче, чем другие вскрики, и гораздо требовательнее — даже Йер вскочила и взялась за меч, едва успев опомниться — ей глупо лезть в самую гущу боя.

И пока она металась и раздумывала, Йергерт уж собрал подобие отряда из ближайших рыцарей, серых плащей, наемников и безо всяких колебаний пошел в бой.

Его беспрекословно слушались. И даже Содрехт не посмел перечить и исполнил все, как сказано.

А Йер, не обнаружив прочих чародеек и не зная, где ей отыскать кого-нибудь, кто отдавал бы им приказы, только и могла, что скрыться за телегой, полной сена под вощеной тканью, и опасливо следить за боем снизу, через спицы.

Тварь раскидывала всех, кому хватало духу сунуться. Не знающая, что такое боль, огромная и нарастившая себе бока, она почти не замечала, как ее кололи, резали, рубили, только злилась, что сосуд уродуют и портят, и от этого сильнее бесновалась.

Вершнигов положено сжигать. Йер помнила, но не могла представить, как такое провернуть, когда тварь вертко мечется и подожжет весь лагерь и бессчетное количество людей — магическому пламени хватило бы мгновения, чтоб разойтись.

Пока его потушат, вокруг будет пепелище и обугленные кости, рассыпающиеся от всякого прикосновения.

И Йер только смотрела, как две до смешного тонкие, нелепые, белесые ноги не замирали ни на миг, пока тварь умудрялась ранить или придавить по два-три брата разом. Длинные, и гнущиеся не в локтях, а будто где угодно руки, доставали до любого, даже до того, кто силился сбежать.

Вот Йергерт отступил на шаг назад, чтоб стереть кровь со лба. Вот Содрехт ткнул мечом и мигом отступил — лицо его застыло маской мертвенной сосредоточенности.

И вдруг вершниг закрутился, и отставленной рукой снес все, что только мог достать — шарты и загородки, братьев и наемников… Всех смяло в одну кучу.

Йергерт исхитрился припасть вниз и пропустить удар над головой — его лишь краем зацепило волокущимися следом. А вот Содрехт не сумел — чуть отошел но не успел, и самым кончиком его отбросило, точно пушинку. Он упал как раз на сено на телеге — деревяшки проломились, та просела, и Йер мигом кинулась проверить друга, забарахталась в сухой траве, пытаясь разгрести ее, добраться до него.

Лишь ощупью нашла лицо и впадину под челюстью, где билась жилка — только это успокоило.

Она мгновенно глянула на вершнига — тот оказался вдруг ужасно близко.

Йер схватила Содрехта и попыталась оттащить, но только крякнула и плюхнулась на зад — уж слишком крупный и тяжелый для нее, тем более в доспехе. Повезло, что он был в нем. Не повезло, что юношу в кольчуге Йер не уволочь. Рывками разве что попробовать, но она слишком опасалась, что усугубит ранения, какие он мог получить.

Немели пальцы, непослушные, скользящие, ничуть не помогающие сдвинуть его хоть на шаг.

Подняв взгляд, Йер почувствовала сердце в горле.

Не придумав ничего умней, она перескочила через то, что оставалось от телеги, выдохнула, потянулась к грани и черпала изо всех сил до тех пор, пока в глазах не потемнело. Когда мушки разлетелись, она уж сидела на коленях и сжимала руки так, что грязь забила ногти.

Все, что пролилось на эту сторону, она пустила в заклинание.

Земля ворочалась, ворчала. Снова полетели мушки, а когда Йер проморгалась, поняла, что только и смогла, что поднять вал длиной, быть может, дважды с ее рост и высотой по плечи. Только и