Советская элита от Ленина до Горбачева. Центральный Комитет и его члены, 1917-1991 гг. - Эван Модсли

В конце 1930-х гг. Сталин был вынужден ликвидировать большую часть членов Центрального Комитета, чтобы установить свою власть над ним. Вначале антипартийная группа (в 1957 г.), а потом и Хрущёв в начале 1960-х гг. потерпели сокрушительное поражение, когда попытались маргинализировать Центральный Комитет. В период с 1960-х – 1980-х гг. интересы элиты возобладали, и вся система в известной степени была нацелена на их удовлетворение. Это обеспечило членам элиты беспрецедентный уровень личной безопасности и стабильность служебного положения, ставшего практически бессрочным. Четверть века спустя Горбачёв, будучи не в состоянии заставить элиту исполнять намеченную им программу изменений в стране с той скоростью, которая была ему желательна и действительно необходима, приступил к её решительному роспуску. На деле это повлекло за собой крах системы в целом.

Интересы элиты, которые включали стремление к самосохранению, всегда сталкивались с двумя важными факторами Советской истории. Первый из них заключался в быстро меняющейся природе советского общества и его потребностей, на которые руководство страны всегда реагировало с некоторым опозданием. Второй фактор, взаимосвязанный с первым, состоял в приоритетах высшего руководства, которое обладало исключительными властными полномочиями, опираясь на марксистское учение о диктатуре пролетариата и Ленинскую традицию демократического централизма. У Сталина была программа радикальной модернизации страны и гарантированного поддержания личной, ничем не ограниченной деспотической власти. В итоге реализация этой программы привела к физическому истреблению значительной части элиты в 1930-е гг. Как доказывали впоследствии историки, жестокость террора, потребовавшаяся Сталину для достижения своих целей, доказывала, насколько сплочённой и готовой защищаться стала к тому времени партийная элита. Полвека спустя Горбачёв видел свою цель в создании динамичной и модернизированной системы, впитавшей в себя многие ценности западной демократии, которые ранее всегда отвергались. Поначалу он попытался достичь поставленных целей с помощью существовавшей тогда или слегка обновлённой партийной элиты. В конце концов он решил добиваться их, действуя через государственные институты. Между тем ещё опыт Хрущёва доказал, насколько опасно для руководителя бросать вызов элите, и Брежнев хорошо усвоил этот урок.

Историю Советской России с 1917 по 1991 г. нельзя сводить только к истории её элиты. На неё непрерывно влияли преобразования общества и экономики. Международное окружение (с 1950-х гг.) также оказывало растущее влияние на внутренние дела, начиная с проникновения молодёжной культуры и заканчивая гонкой вооружений, которую в итоге советская система не смогла выдержать. Между тем в центре внимания историков и политологов всегда находилась верхушка советского руководства — Ленин, Сталин, Хрущёв, Брежнев, Горбачёв. Но всё-таки история элиты на уровне членов Центрального Комитета содержит элементы изменений и преемственности, без изучения которых российский опыт коммунистического правления во многом оставался бы непонятным.

Элита бессмертна?

Любая революция, по Парето, помимо всего прочего, представляет собой смену элит[754]. Революции, произошедшие во многих странах Восточной Европы в конце 1980-х гг., весьма точно соответствовали этому утверждению. Во всём этом регионе они сопровождались сменой правительств и переходом к рыночно ориентированной экономической политике. Несколько лет спустя перемены ещё не выглядели окончательными. Бывшие коммунистические партии опять, хотя бы на время, вернулись к власти в Албании и Венгрии, в Польше, Литве и Болгарии. В Румынии произошла смена руководства, но изменения политического режима были не столь очевидными по крайней мере до тех пор, пока не потерпела неудачу попытка бывшего члена Секретариата компартии переизбраться на новый президентский срок в 1996 г. Между тем в соседней Молдове бывший член Политбюро победил на президентских выборах, прошедших в конце того же года, пополнив собой список из шести ветеранов этого правящего органа КПСС, оставшихся на руководящих постах в своих странах. Бывшие коммунисты продолжали занимать доминирующие позиции в Сербии и большинстве бывших Советских республик Средней Азии, они также выиграли президентские и парламентские выборы в Монголии. На Кубе, в Китае и в большинстве стран Юго-Восточной Азии «коммунистическая власть всё ещё оставалась в неприкосновенности[755]. В самой России деятельность Коммунистической партии после попытки августовского путча 1991 г. была вначале приостановлена, а затем, в ноябре того же года КПСС запретили. Однако партия в начале 1993 г. ожила, после того как её запрет был признан неконституционным, удачно выступила на выборах в декабре того года и оказалась самой успешной партией на выборах в Государственную Думу, состоявшихся в декабре 1995 г. Российские граждане, со своей стороны, оставались привержены идее сохранения СССР. Они полагали, что «было бы лучше, если бы всё осталось так, как было в 1985 году»[756], и оценивали возникшую политическую систему ниже той, что существовала в Советские годы[757]. Так или иначе, но большинство считало, что коммунисты по-прежнему находятся у власти, если она в принципе осталась в государстве, где организованная преступность уже рассматривалась как доминирующая сила, влияющая на выработку и принятие политических решений[758].

Существуют различные точки зрения относительно того, насколько коммунисты или бывшие коммунисты фактически сохранили за собой власть в странах Центральной и Восточной Европы. Относительно слабая преемственность власти наблюдалась тогда в Чешской Республике, где Коммунистическая партия очень быстро превратилась в маргинальную силу[759], а также в Польше, где «ядро новой властной элиты состояло из «новых людей»»[760], или в Венгрии, в которой произошли радикальные преобразования, в ходе которых подавляющее большинство бывшей коммунистической элиты утратило свои позиции[761]. Некоторые авторы доказывают, будто между горбачёвской и ельцинской элитами «было мало пересечений», хотя те же самые исследователи в других работах утверждают, что более трети посткоммунистической элиты составляют люди, занимавшие видные руководящие посты в КПСС, что являлось очень точным определением элитного статуса человека при Советской власти, а на региональном уровне более половины руководства — это люди, занимавшие те же должности в январе 1985 г.[762] Иные авторы признают наличие особенно высоких уровней преемственности в составе местных и региональных элит[763], но настаивают на том, что указанную преемственность в составе элиты следует рассматривать в более общем смысле, учитывая переход в неё членов Советской элиты в широком смысле этого понятия, или так называемой номенклатуры. При этом вероятнее всего вся бывшая коммунистическая элита сумела сохранить свои позиции[764].

Для некоторых исследователей процесс изменений в Восточной Европе лучше всего укладывается в понятие «политический капитализм», сходный с теми процессами, в ходе которых бюрократия в постколониальной Африке после обретения независимости воспользовалась своим положением для накопления личного богатства[765]. Иные же под влиянием идей социолога Пьера Бурдье считали более правильным говорить о процессе «конвертации власти», в ходе которой действовавшая