Идеальный капитан - Макс Воронов

она считается табуированной и потому постыдной. Сказать человеку, что ты пьёшь кровь, – это примерно как посреди светской вечеринки во всеуслышание объявить, что у тебя маленький член.

Так что ответ Эрика прозвучал предсказуемо:

– Вообще не пил. Ну, кроме как тогда… вашу.

– А я только ради этого и живу. Ради крови и адреналина. – Глядя ему в глаза, я усмехнулся без всякого стеснения, показывая, что между собой мутанты могут говорить об этом открыто и не прятать собственную природу. – В штабе такой вкуснятины не водится.

На его лице мелькнуло то ли удивление, то ли недоверие, и я кивнул:

– Спрашивайте. И вообще, садитесь, чего в дверях стоять.

Эрик прошёл к одному из стульев, стоящих напротив моего стола.

– Это прям так разрешают? Пить кровь?

– Нет, конечно! – От праведного возмущения мой голос рухнул на октаву. – Как вы могли подумать! Все люди знают, что у мутантов совершенно нет потребности в крови. Разве вы новостей не читаете? Просто иногда, на боевых операциях, некоторые плохие парни отбиваются от своих, бродят зачем-то по тёмным углам – ну прямо как в фильмах ужасов. Пошёл проверить комнатушку на отшибе, по дороге устал, прилёг отдохнуть и умер. А то, что мимо иду я и вкусно облизываюсь, – чистое совпадение. Да и вообще, главное, что задача выполнена.

– А в штабе? За этим больше следят или что?

– Да нет, дело не в этом. Просто штабные крысы сидят в своих уютных норках и носа «в поле» не кажут. – Помощник удивлённо поднял брови, и я кивнул: – Ага, вообще на боевые операции не ездят. Слишком ценные кадры, чтобы рисковать, там ведь обучение оплачивают, то-сё… Так что они только разрабатывают планы операций. Инструкции, распоряжения, все эти бумажки. Потом, через пять лет, можно вернуться из штаба обратно в свою часть, но уже с повышением – и тоже больше не покатаешься. Вон, как Сикорски – вздыхает иногда, что и хотел бы тряхнуть стариной, а уже не может, генерала никто не выпустит с Земли. Единственное, что генералу дозволено, – сидеть в своём кабинете и представительно светить мордой. Так что не нужна мне вся эта канитель со штабом и повышением. Бумажной волокиты и здесь хватает.

Эрик покосился в сторону открытой двери в приёмную – там тихо – и понизил голос:

– Кажется, вы не очень высокого мнения о штабных офицерах.

– Ну-у-у, – я скривился, – может, я любил бы их больше, если бы не приходилось вот так сидеть и ждать.

Он задрал голову на часы, висящие на стене позади. Восемь часов.

Я повторил:

– Ваш рабочий день давно окончен. Можете идти.

– А вы?

Вместо ответа я лишь философски пожал плечами.

– Он, вообще, точно придёт?

– Может, и нет, – сказал я флегматично. – Помню, читал такую книгу, там два мужика ждали третьего. Ждали день за днём, а он всё не шёл и не шёл. И там вся суть была в самом ожидании. Вот курьеры из штаба тоже любят так делать. Видимо, учат нас постигать дзэн или что-то подобное.

– А почему он не может принести документы не в кабинет, а в вашу комнату? Какая ему разница.

– Ну нет, – протянул я обиженно. – Это ж армия. Порядок! Субординация! Дисциплина! А если курьеры начнут документы носить в личные комнаты – это бардак уже какой-то. Вот представьте: стучит он ко мне, а я выхожу такой заспанный и в трусах – в смысле, ни погонов, ни нашивки с фамилией. Как курьер меня идентифицирует? Может, я вообще не капитан Блэйк? А если понадобится санкция от генерала? Я прям так пойду к нему в комнату, а он выходит тоже в трусах – и с личной печатью, допустим, он даже спит с ней. А если вдруг потребность в срочном совещании? Все придут кто в чём – в пижамах, с плюшевыми медведями, с какой-нибудь этой, – я обрисовал пальцем свою физиономию, – огуречной маской на лице. Эдак нашу армию никто бояться не будет.

– По-моему, – Эрик нахмурился, – это было бы, наоборот, весьма пугающее зрелище.

Я хихикнул, вообразив подобное мероприятие.

– Может, вы и правы.

И в этот момент – о чудо из чудес! – в дверь приёмной постучали. Уверенно так, с чувством собственного достоинства. Сразу ясно, что не случайно заблудившийся салага, а штабной курьер.

Расписавшись в ведомости, я закрыл дверь, бросил пакет с документами на стол и с удовольствием потянулся.

– Ну что ж, теперь мы официально свободны.

– Вы не будете его открывать? – Эрик удивлённо вскинул брови. – Действительно нужно было ждать три часа ради единственной подписи?

– Армия! – я наставительно поднял палец. – Дисциплина! А теперь, как ваш командир, приказываю немедленно идти спать.

– Отбоя не было.

А, точно. Я забыл, что он живёт в общей спальне. Обычно офицерам дают отдельные комнаты, но тут уж я не стал наглеть, достаточно и того, что Главный подписал ему звание лейтенанта.

– Точно. Отбой. Ну, тогда чтоб легли сразу, как дадут, на завтра много работы. Кстати, как у вас с коллективом?

– Нормально, – Эрик пожал плечами.

Вроде бы действительно спокойный с виду, не притворяется. Однако я всё же продолжил тему:

– Неуставные отношения?

– Нет.

– Ну, смотрите. Если что… В предыдущем призыве народ получше был, почти все адекватные, а в этом, – я скривил губы, – так себе. Урожай игристого.

– Что?..

– Это… – Я задумался, как лучше объяснить. – Ну, это шутка такая внутренняя. Мы тут в гороскопы особо не верим, однако в разные годы призыв бывает разный. В этот раз – «игристое вино»: резкое, в голову бьёт, но быстро скисает. Предыдущий призыв был «красное сухое»: парни рассудительные и ответственные. А если удаётся набрать нормальных сотрудников на постоянку – ну, это «Шато де Бриёр пятьдесят второго». Есть легенда, что из призыва пятьдесят второго года наша часть пополнилась ценными кадрами на много лет вперёд. Главный пришёл незадолго до этого и до сих пор рассказывает, какой тогда был год. – Я мечтательно закатываю глаза, изображая генерала Сикорски за стаканчиком коньяка, и тяну: – «Второго такого уже не будет…». Кхм, ладно. В общем, если что, какое-то недопонимание – говорите мне, хорошо? А теперь – долгожданный отдых.

8.

Вскоре меня осчастливила новость о боевой операции. Очередная планетка с окраин цивилизации, которая для меня выглядела как мягкий и ароматный, только что из печки, пирог с мясом – ух, как вкусно я там перекушу! Все привыкли, что на таких рутинных операциях я хожу на разведку лично и в одиночестве. Подчинённые не возражают, им