По следам Лед-птицы - Анастасия Садченко

правой руке он держал крохотную горелку, а в левой был зажат молоточек. Весь его вид говорил о том, что Кощей его только что оторвал от ужасно важного занятия, но не откликнуться на его зов он не мог.

— Да, повелитель?

— Помоги нашей гостье расположиться поудобнее.

— Как прикажете, повелитель, — Мужичок-с-кулачок обернулся на Василису. — Пойдем, горемычная. Сама напросилась ведь…

Царевна только дернула подбородком и круто развернулась на каблуках. Пусть Кощей продолжает буравить хищным взглядом ее спину, она ему и слова больше не скажет, пока не докажет его вину. Или не его… Это не так уж и важно! Сейчас нужно просто дождаться Баюна с пером, чтобы проверить Кощеев замок, а решать уж, кто из двух волшебников виновен в пропаже птиц, она будет после.

Двери залы гулко захлопнулись за спиной Василисы. Вновь потянулись коридоры, в каменной кладке стен сверкали изумруды и рубины, топазы и сердолики, и поневоле глаз любовался этим убранством, сверкавшем в свете бесконечных свечей. На лице девушки даже возникла восхищенная улыбка, но она постаралась поскорее согнать ее с губ. Взглянув на торопливо семенящего Мужичка-с-кулачок, Василиса все-таки решила ему ответить:

— Ни на что я не напрашивалась. Я уйти могу, когда захочу. Ты ведь проводишь меня?

— Да куда ж я денусь, — хихикнул человечек, и нос его загорелся красной кнопкой. — Но сейчас было велено подобрать тебе комнату, да получше.

Царевна задумчиво кивнула. И вправду, коли нужно было дождаться Баюна, можно и расположиться поудобнее… Или даже провести время с пользой. Что там Кощей говорил про свою темную птицу? Пропала? А может, наколдовал просто видение такое, чтоб сбить с толку?

— Можно мне в светелке Сирин остановиться?

Мужичок-с-кулачок остановился и резко поднял голову. Волосы его едва не рассыпались по плечам, перевязанные кошачьим усом, точь-в-точь очельем.

— Зачем тебе туда? Ты же жить там не будешь, там Сирин живет. А повелитель сказал подобрать тебе комнатку поудобнее.

— А еще Кощей сказал, что я могу любую светелку выбрать, — стрельнула глазками Василиса. — И что Сирин пропала. Значит, сейчас ее там нет.

Человечек задумчиво почесал бороденку, нахмурился. Поразмыслив, покачал головой, что-то сравнил, затем кивнул сам себе и хлопнул в ладоши.

— Твоя взяла. Останавливайся там, только на головные боли мне не жалуйся потом.

Царевна довольно закивала и поспешила за своим проводником, который, несмотря на малый рост, двигался очень быстро. Чтобы не потерять его из виду, Василисе пришлось отвлечься от любования золотыми орнаментами коридоров и то торопливо сворачивать сначала налево, затем направо и снова налево, то нырять в тайный проход, спрятавшийся за очередным персидским ковром, а то подниматься по крутой лестнице.

Высеченный в горе, Кощеев замок казался исполином, и обойти его даже человеку могло стоить всей жизни… Сердце испуганно кольнуло.

«Как же я выберусь из этих лабиринтов без Мужичка-с-кулачок? — подумала Василиса, стараясь хоть как-то запомнить дорогу. — Не выйдет ли так, что я не просто пришла к Кощею, но еще и самовольно отдалась ему в плен?»

Мысли черной тучей нависли над душою царевны, и она невольно поежилась. В этом коридоре было больно свежо, бойниц под самой крышей было великое множество, и из каждой поддувал холодный ветер, гулявший по всему Горному краю.

— Вот мы и пришли! — довольный голос Мужичка-с-кулачок прервал тяжелые думы Василисы, и девушка подняла голову.

Перед ней возвышалась дверь: массивная, тугая, из черной березы, она вся была изрезана воздушными узорами. А средь перьев и облаков темными каменьями на ней было выложено имя Сирин, тускло поблескивавшее в свете закатного солнца — золоченых факелов в этом крыле было совсем немного.

Мужичок-с-кулачок не стал дожидаться, когда царевна сама зайдет в комнату: он подпрыгнул и, повиснув на ручке, отворил дверь. Внутри все было таким же темным: плотно закрытое шелками окно не пропускало последних солнечных лучей, и только свечи, кругом висевшие под самым потолком, позволяли рассмотреть убранство. Всюду были разбросаны драгоценности, которые Сирин примеряла себе, выбирая, какую же надеть сегодня. Василисе даже захотелось самой примерить расписной кокошник с аметистами, но она удержалась — и бросила взгляд под ноги, чтобы случайно не наступить на что-нибудь.

Средь живописно лежащих на полу каменьев сиротливо спряталось несколько перьев. Черные, будто поглощавшие свет, они казались изорванными и даже жалкими, и царевна невольно перехватила свою руку, точно ощутив боль темной птицы, которую та испытала, когда злодей вырвал у нее перья из крыла.

«Не солгал… Сирин действительно нет. И увели ее силой, раз перья потеряла…» — задумчиво покачала головой Василиса.

— Располагайся, — мотнул подбородком Мужичок-с-кулачок, как будто не замечая серьезного взгляда царевны. Вдруг он суетливо стал шарить по своему серому кафтанчику, кустистые брови его хмурились, лоб забавно морщился, но вот человечек радостно вскрикнул, торопливо залез за пазуху и вытащил оттуда маленькое, размером с горошину, золотое яичко. — Держи!

Все думы Василисы о Сирин мгновенно испарились, и в голове забилась одна мысль.

— Тут смерть Кощеева? — с придыханием спросила Василиса, аккуратно беря из его рук сокровище.

— А ты губу раскатала? — хмыкнул человечек. — Ишь чего захотела… Смерть искать надо, а это произведение искусства! Да и не про Кощея оно вовсе. Покатай между пальцев да меня позови, я и явлюсь на твой зов, раз ты теперь жить здесь будешь. Уж я услужу тебе.

— Тогда вот тебе моя первая просьба, — улыбнулась царевна, — проводи ко мне Баюна, как придет.

— Это с большим удовольствием. Я с котами научен, вона сколько у Люба и Нелюба из шерсти перья Сирин вычесываю, — с готовностью кивнул Мужичок-с-кулачок и оставил Василису в одиночестве.

Вечер клонился к ночи, и стоило девушке на мгновение оторваться от расследования, как она почувствовала жгучее чувство голода. Не мудрено: в последний раз она трапезничала у сестрицы, а затем перекусила лишь яблочком, которым угостила ее Яга.

«Хорошенькое яблочко! На целый день голод утоляет, — улыбнулась своим мыслям девушка. — Но сейчас бы поужинать…»

Словно откликнувшись ее желаниям, на прикроватном столике появились кушанья разные. Чего тут только не было! Красная и черная икра, щуки и осетры, петухи рассольные да куропатки, блины и оладьи, сахарные терема да позолоченные деревца, с которых свисали пряники и пирожки. В серебряном кубке пенился черемуховый мед, а к ножке была приколота записка.

«Любо ли тебе у меня, Василиса Прекроткая?» — прочла царевна и услышала, как в воздухе зазвенел смех Кощея.

— Вот пусть Василиса Прекроткая и отвечает на твои вопросы, — вздернула голову девушка. Но отказываться от угощений не стала, а вскоре и вовсе задремала на подушках пуховых, уморенная усталостью да