Продажный рок. Как лейблы укротили панк, эмо и хардкор - Дэн Оззи

class="p1">Что касается концепции «продажности», то жаркие споры в панк-кругах в основном утихли. Чтобы что-то продать, должен быть кто-то, кто хочет купить. А после 2012 года крупные лейблы стали реже тратить деньги на подобные группы. Вместо этого индустрия обратилась к поп-музыке, хип-хопу и своей новой золотой жиле, EDM[220]. Только проверенные исполнители из мира панка, свободные от соблюдения правил и требований, такие как Blink-182, Green Day и Jimmy Eat World, обладали каким-либо влиянием в системе ведущих лейблов. А благодаря взаимосвязанности социальных сетей дух самодеятельности проник в музыкальные субкультуры. Группы больше не нуждались в помощи крупных лейблов – да и вообще ни в каких лейблах, если уж на то пошло – чтобы достучаться до слушателей по всему миру. Любой мог записать целый альбом утром у себя в спальне и выложить его в сеть к полудню. Мейнстрим и андеграунд снова казались несовместимыми. После того, как Интернет изменил баланс в системе, индустрия стала больше похожа на то, что было до девяностых, когда два мира были разделены, а границы четко очерчены.

Поэтому вполне вероятно, что Against Me! будет последней панк-группой, которая получит внушительный чек с логотипом крупного лейбла. Впрочем, если история что-то и доказала, так это то, что культура движется циклично. Никто из тех, кто пережил зарождение панка в конце семидесятых, не мог предположить, что почти двадцать лет спустя появится группа Green Day, которая внесет вклад в этот жанр и поднимет его на еще большие коммерческие высоты. Лидер Sex Pistols Джон Лайдон, конечно, не предвидел и не приветствовал это. С тех пор, как в 1994 году Green Day совершили прорыв, язвительный старейшина панка не мог удержаться от колкостей в адрес трио в прессе. «Мне просто смешно смотреть на них, – сказал он в интервью New York Times в 2018 году. – Понимаете, они же вешалки. Раздутая версия того, что на самом деле им не принадлежит».

Лайдон не смог понять, что панк не принадлежит никому и никогда. Он расплывчат и податлив, это реакция на окружающий мир и на то, что было до него. Он существует вечно, и лишь изредка интерес мейнстрима снова пытается догнать его. Хотя этот жанр в значительной степени отошел в андеграунд, альбомы, описанные в этой книге, завоевали миллионную аудиторию и заронили бесчисленные идеи в головы молодых слушателей. Целое поколение восхищалось такими певцами, как Лора Джейн Грейс, Джерард Уэй и Броди Даль, и вдохновилось на то, чтобы вернуться домой и основать свои собственные группы. Поэтому, возможно, новая форма панка уже на подходе. Какой-нибудь тринадцатилетний подросток с увешанной наклейками гитарой, возможно, прямо сейчас сидит в гараже в Техасе, в Иллинойсе или в Джорджии и сочиняет альбом, который однажды перевернет мир.

Послесловие

Как уже упоминалось в предисловии, эта книга никогда не ставила целью показать всеобъемлющую историю каждой группы, совершившей переход с инди-лейбла на крупный лейбл в период бурного рок-бума, возникшего после Nirvana. Множество подходящих историй в силу ряда причин пришлось сократить. На каждую группу, которой была посвящена отдельная глава, приходилась другая, к сожалению, отодвинутая на второй план. На каждую Jawbreaker – Jawbox. На каждую Thursday – Thrice. На каждую Against Me! – Anti-Flag. Участники этих групп действительно ненадолго появляются в главах как компетентные непосредственные очевидцы, но об их собственном опыте нужно было где-нибудь дополнительно рассказать. Издание этой книги показалось мне подходящим местом.

В этом дополнительном разделе представлены интервью с участниками групп, которые или подписали контракты с крупными лейблами, или отказались от такой возможности в течение периода, описанного в этой книге. Несмотря на то, что в их историях есть некоторые различия, удивительно, как много общего в них просматривается. Теперь, когда прошло время и страсти улеглись, наиболее часто они сожалеют о том, что в полной мере не насладилисьтем необычным, мимолетным моментом в музыкальной индустрии.

JAWBOX

Сразу после того, как в 1991 году Nevermind стал феноменом продаж, крупные лейблы лихорадочно прочесывали сцены, на которых, как они надеялись, могут скрываться преемники Nirvana. Вашингтон казался отличным местом для поисков. В конце концов, именно в этом городе барабанщик Nirvana Дэйв Грол несколько лет назад приобрел известность как участник панк-группы Scream. Проблема заключалась в том, что Scream и многие другие группы из округа Колумбия были частью семьи Dischord Records, сообщества, славившегося своим гордым и независимым нравом. Этот лейбл, совладельцем которого являлся Иэн Маккей из Fugazi, мало интересовался ведением бизнеса с корпоративной Америкой. Но хотя Fugazi и многие другие исполнители с Dischord не утруждали себя рассмотрением предложений от A&R крупных лейблов, две группы набрались смелости и прощупали почву. Shudder to Think подписали контракт с Epic, а Jawbox – с Atlantic. Дебютный альбом Jawbox на крупном лейбле, For Your Own Special Sweetheart, появился на прилавках через неделю после выхода альбома Green Day Dookie в феврале 1994 года. Jawbox, возможно, и не достигли высот таких рок-мегазвезд, как Green Day, но лидер группы Джей Роббинс говорит, что они никогда и не ожидали этого. Участники Jawbox полностью осознавали, что в их музыке намеренно присутствуют сложные для понимания элементы, которые помешают им привлечь внимание мэйнстрим-аудитории. Для них всегда было целью расширить границы возможностей группы, и если крупные лейблы могли предоставить ресурсы для этого, они были готовы попробовать.

Что ты помнишь о рок-сцене до появления Nevermind?

Джей Роббинс: Я работал на Dischord и был этаким фанатом. В итоге я стал тем, кто отвечал на письма. Я уже работал на лейбле, когда вернулся Дэйв Грол, как раз перед выходом Nevermind. Я помню, как он поставил Иэну раннюю кассету с Nevermind. Я услышал «Smells Like Teen Spirit» из соседней комнаты и, помню, подумал: «Ух ты, новая группа Дэйва очень даже хороша!» В округе Колумбия Дэйва знали все, и было интересно наблюдать, как он становится рок-суперзвездой, но при этом продолжает оставаться таким же, каким был. Он был «одним из нас». Поэтому в то время видеть, как кто-то из знакомых уходит со сцены и становится кем-то другим в глазах всего мира, было почти символично, потому что люди в округе Колумбия, выросшие под впечатлением от панк-музыки, очень интересовались идеей аутентичности. Я действительно был таким. К концепции рок-звездности я не испытывал ничего, кроме презрения. Мысль о том, что кто-то хочет стать суперзвездой, была нелепой. Действительно важным и ценным было то, что исходило от простых людей, выражающих что-то уникальное для самих