Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

этом направлении. Это письмо можно найти в материалах суда над военными преступниками. У неосведомленного человека легко может сложиться впечатление, что в своем письме президент отвечает на мои доводы в пользу операции или отвергает их. Фактически, на встрече 24 марта и позднее наши с президентом Рюти взгляды на операцию в направлении Мурманской железной дороги полностью совпадали в том, что она нежелательна. Президент заявил на суде: «24 марта 1942 года Верховный главнокомандующий посетил меня в Хельсинки и представил план операции, которая как бы то ни было вначале была направлена только на Парандову». Далее он упомянул, что большая часть войск уже находится в боевой готовности.

В это время генерал Эрфурт, видимо, по инициативе генерала Дитля опять поставил вопрос о передаче немцев в Лапландии под мое командование. Ему снова пришлось сообщить, что я не сторонник этого. Иная позиция была немыслима хотя бы из-за сильной заинтересованности Германии в нападении на Мурманскую железную дорогу. Если бы такая операция была предпринята под руководством финского главнокомандующего, за нее и ее политические последствия отвечала бы Финляндии независимо от того, немецкие или финские войска в ней участвовали. Вдобавок командующий немецкой Лапландской армией отвечал за часть норвежского арктического побережья. Если бы генерал Дитль подчинялся мне, мне пришлось бы тем самым нести ответственность за меры немецких военных властей на норвежском участке, где немцы выступали не как братья по оружию, а как узурпаторы с правами победителя.

Генерал Дитль был человеком располагающим, уважавшим нашу точку зрения и пожелания. Его отважный и рыцарский характер завоевал ему много друзей в Финляндии, и он стал очень популярен среди населения Лапландии.

Другое предложение немцев об операции, фактически отвечавшей финским интересам, а именно – отвоевании островов Гогланд, Лёвскёр и двух шхер Тютер в Финском заливе, было встречено лучше. Русские однажды уже оставили Гогланд при эвакуации Ханко, и остров заняло слабое финское подразделение. Однако в начале января 1942 года русские захватили его внезапным нападением и с тех пор прочно удерживали.

Вскоре стало очевидно, что немцам не хватает войск и что их сотрудничества в операции ожидать не приходится. Острова должны быть отвоеваны нашими собственными войсками. При владении Финляндией Гогландом на острове мог бы быть установлен воздушный наблюдательный пункт, важный для ПВО столицы и Южной Финляндии, в то же время русские были бы лишены базы для легких военно-морских отрядов. Приказ о наступлении на Гогланд и Тайтерские шхеры был отдан 9 марта.

Отвоевание Гогланда было делом тяжелым и сложным. Расстояние до острова от ближайшей базы, Котки, составляло более 25 миль, плюс окружавшее его ледяное поле шириной в 12 миль, казалось, делало внезапное нападение невозможным.

С другой стороны, успех предприятия зависел от внезапности. Существовал также риск, что у лыжных войск после длительного ночного марша не хватит сил форсировать скалистые берега Гогланда и проникнуть в холмистую местность, занесенную глубоким снегом и притом, вероятно, укрепленную. Оставайся атакующие на рассвете все еще на льду с угрозой авианалетов и артиллерийского огня противника – и предприятие закончилось бы катастрофой. Также мы не знали численности гогландского гарнизона, и разведка не могла ее установить. Командовать штурмом я назначил командира 18-й дивизии генерал-майора Паяри, в чьей тактической выдержке и хладнокровии я был абсолютно уверен.

Временем нападения была выбрана ночь с 26 на 27 марта, на убывающей луне. За 24 часа до начала атаки войска выдвинулись к островам во Внешних шхерах, откуда конный транспорт начал движение еще до наступления темноты. Хотя люди были одеты в белые плащи с капюшонами, а лошади и сани покрыты белыми простынями, противник, должно быть, знал, что что-то должно произойти, судя по радиосообщениям SOS в Кронштадт, которые мы перехватили. Главная атака началась 27 марта в 3:30 утра и была нацелена на западный пляж Гогланда. В момент атаки началась сильная метель, которая продолжалась до позднего вечера, накрыв войска непроницаемым покрывалом. Как и следовало ожидать, это был тяжелый бой. Защитники численностью около 600 человек сражались с большим мужеством и упорством. Днем центр острова был в наших руках. Бои сосредоточились на южной и северной точках Гогланда, и именно из последней выжившие направились к Лёвскёру.

Когда утихла метель, к боевым действиям подключились военно-воздушные силы обеих сторон. Несмотря на мощную поддержку с воздуха и множество сбитых в этот первый день российских самолетов, наши войска понесли значительные потери от вражеских бомбардировок. На следующий день русским пришлось заплатить за продолжающиеся воздушные атаки более высокую цену. Это был триумфальный день для ВВС Финляндии, было сбито не менее 27 самолетов. Бои за южную часть Гогланда продолжались до вечера 28 марта, когда сдались последние русские на южной оконечности острова.

Вскоре после взятия Гогланда были также захвачены шхеры Тютер, а контратака из Лёвскёра была отбита при поддержке прибывшего из Эстонии немецкого подразделения. Но атака на Лёвскёр, на которую согласились немцы, не состоялась из-за серьезного положения к югу от Ленинграда, что вынудило немцев постепенно перебрасывать предназначенные для наступления войска в угрожаемый сектор.

В начале апреля я поехал в Рованиеми, чтобы ответить на визит генерала Дитля. Представленная мне генералом сводка положения на Северном театре военных действий показала, что численность русских и немецких войск, включая финские подразделения на их правом фланге, замечательно уравновешивали друг друга. Численного превосходства, необходимого для наступательных операций, не было. Что касается отношений финского населения и немцев в Лапландии, местные власти сообщили мне, что как к населению, так и к властям немцы проявляли внимание.

Когда я возвратился в Ставку, до меня дошли тревожные вести со Свирского фронта. Русские значительными силами атаковали наш плацдарм с явным расчетом на начало оттепели, усложнявшей задачу обороняющимся. Действительно, немногочисленные дороги к северу от Свири сделались практически непроходимыми из-за снега и оттепели ранней весны. Наступил критический период, в течение которого не раз казалось, что нам придется сдать плацдарм. Однако после тяжелых боев ситуация стабилизировалась, и 21 апреля линия фронта была восстановлена в первоначальном виде.

Аналогичная «оттепельная битва» шла с 24 апреля по 23 мая на участке Кестеньга, где оборонялись две дивизии 3-го армейского корпуса. Русские усилили войска двумя дивизиями и двумя бригадами. Охватывающим маневром они поставили под угрозу единственный путь снабжения армейского корпуса через слабо защищенную лесистую местность. Хотя этот театр военных действий входил в сектор, за который отвечал немецкий командующий, меня беспокоил ход боевых действий, и не только в оперативном смысле. Немцы вновь обратились за помощью к финским войскам, но, несмотря на напряженную ситуацию и