Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

серьезное дело. Немецкое оружие создано для хорошей погоды. Оно превосходно. Оно эффективно, но тем не менее создано все же для хорошей погоды. С незапамятных времен в Германии преобладало мнение, что войну нельзя вести зимой. Эта ошибка привела к тому, что бронетанковые дивизии так и не были по-настоящему опробованы и адаптированы к зимней войне. Напротив, испытания танков проводились для того, чтобы показать, что войну нельзя вести зимой. Если бы Франция потерпела поражение к осени 1939 года (Гитлер первоначально рассчитывал, что это станет возможным за шесть недель), мировая история приняла бы другой оборот.

Продолжая обзор ситуации, Гитлер сказал, что успехи на Западе были омрачены настоящим несчастьем – вступлением в войну Италии и ее слабым вкладом в нее. Германия была обязана помочь союзнику в тяжелом положении. Это повлекло за собой разделение немецких ВВС и танков в то время, когда все имеющиеся силы должны были быть сгруппированы на Востоке, поскольку возможность разрыва отношений с Советским Союзом немецкие лидеры рассматривали с осени 1940 года. После переговоров с Молотовым в ноябре 1940 года стало ясно, что война неизбежна. Требования русских были настолько огромными! В то время правительство Германии было главным образом обеспокоено балканскими устремлениями Советского Союза. Если бы русские тогда захватили румынские нефтяные скважины, Германия войну проиграла бы, потому что была бы не в состоянии вести войну без 4—5 миллионов тонн румынской нефти как минимум. Германия также не могла предотвратить наступление русских, потому что тогда численность ее войск в Румынии была абсурдно мала. Румынское правительство слишком поздно обратилось к Берлину. Далее: немцы еще не были подготовлены на Востоке, им требовалось выиграть время, пока они не усилятся настолько, чтобы противостоять попыткам шантажа со стороны России, что относилось также и к Финляндии.

Президенту Рюти и мне был дан яркий отчет о русских требованиях к Финляндии, представленных Молотовым в ноябре 1940 года под предлогом, что Советский Союз ощущал угрозу с нашей стороны. Фюрер в ответ сказал, что опасения финской агрессии ничем не обоснованы хотя бы по причине диспропорции в силах. На это Молотов заявил, что Советский Союз также не потерпит исходящую от Финляндии моральную угрозу, и упорно настаивал на предоставлении Москве свободу действий в Финляндии.

Единственной надеждой Германии было наступление на Востоке, сказал Гитлер и добавил, что его решение осталось бы неизменным, даже если бы он был лучше информирован о вооружениях противника. Он не скрывал, что огромный военный потенциал России стал самой неприятной неожиданностью. Если бы кто-нибудь сказал ему, что Советский Союз располагает более чем 35 000 танков, он бы счел его сумасшедшим. И все же немцы к настоящему моменту захватили или уничтожили 34 000 человек. В ходе наступления были обнаружены новые и неизвестные гигантские заводы, в том числе танковый завод в районе Донца, на котором работало 10 000 человек, число которых при полной загрузке возросло до 60 000. В течение двадцати лет все было принесено в жертву производству вооружений, и становилось все очевиднее, что враг уничтожит нашу нацию, если мы совместными усилиями не доведем войну до победы. Нельзя допустить, чтобы каждые пятнадцать или двадцать лет разражалась буря, угрожающая всему существованию нации.

Во время последовавшего за этим обеда, который был подан в поезде главнокомандующего, первую речь произнес президент республики. Гитлер говорил без конспекта, но очень часто повторялся. Отдав безоговорочную дань уважения финской армии, он подчеркнул тревожные масштабы большевистской подготовки к наступлению на Европу и заявил, что счастлив, что обладает достаточной силой и дальновидностью, чтобы принять решение начать войну на Востоке. Несмотря на приближающуюся победу, опасность всегда подстерегала именно на Востоке. Даже думая о самом отдаленном будущем, многие европейские народы сплачивались против этой опасности, готовые, если потребуется, встретить ее во всеоружии. Гитлер завершил речь, добавив к личным поздравлениям по случаю моего 75-летия поздравления от имени немецких вооруженных сил и всего немецкого народа.

Накануне Гитлер через адъютанта попросил, чтобы ему приготовили питание согласно специальной диете. Пока остальные наслаждались простыми, но вкусными блюдами, он ел вегетарианскую еду, запивая чаем и водой. Один из присутствующих спросил его личного врача, действительно ли здоровье вынуждает его придерживаться столь строгой диеты, на что врач ответил, что, вероятно, это не так и его спартанские привычки носят преимущественно психологический характер. После обеда Гитлер попрощался и улетел на личном самолете.

Мои опасения, что визит вызовет много комментариев, оправдались. За последний год Финляндия по отношению к немцам заняла независимую позицию, и по этой причине можно было подумать, что истинной целью визита Гитлера было его стремление заставить нас участвовать в военных усилиях Германии. В качестве примера международного отклика можно привести слова лояльно относившейся к Финляндии газеты «Вашингтон пост»: «Визит Гитлера в Финляндию может означать лишь одно: нацистская Германия, сильно теснимая Россией, пытается уговорить финнов перерезать ту северную железную дорогу, которая питает военную машину России». На пресс-конференции Корделл Халл заявил, что «Государственный департамент внимательно следит за развитием ситуации, чтобы установить, будет ли следствием визита Гитлера в Финляндию более тесное сотрудничество, направленное против союзников». По его словам, визит был «с одной стороны, сознательно выполненным немецким трюком, целью которого было очернить Финляндию в глазах мира, выступающего против государств оси, а с другой – попыткой замаскировать безнадежные стремления в более эффективной форме втянуть Финляндию в военные действия государств оси».

Эти вполне понятные комментарии были беспочвенны. Во время короткого визита, продолжавшегося чуть более трех часов, не было ни военных, ни политических дискуссий, и Гитлер не предпринял никаких попыток направить разговор в это русло.

Вскоре возник вопрос: кто должен был нанести ответный визит? Поскольку визит был к главнокомандующему вооруженными силами, казалось, мне следует посетить немецкий Генштаб. С другой стороны, рейхсканцлер – глава государства и в Финляндии встречался с президентом республики. Обсуждения привели к решению, что ехать должен я.

27 июня в сопровождении пяти офицеров я вылетел на большом самолете, предоставленном в мое распоряжение принимающей стороной. После спокойного полета самолет приземлился в районе немецкого штаба, недалеко от Голдапа в Восточной Пруссии. На аэродроме, где был выстроен почетный караул и военный оркестр, меня встретил фельдмаршал Кейтель. На машине нас отвезли к стоявшему на соседней станции поезду Гитлера. По прибытии мы вышли на платформу, чтобы дождаться нашего хозяина, вскоре подъехавшего на открытой машине. Быстрым шагом он подошел ко мне и тепло пожал мне руку, после чего я передал ему благодарность от себя и финской армии за визит в Финляндию, а