Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

В качестве британского премьера 28 июля в Потсдам прибыл лидер победивших на выборах лейбористов К. Эттли. Вместо утонченного Идена новым министром иностранных дел стал бывший профсоюзный вожак Э. Бевин, отличавшийся дипломатической неопытностью, неотесанностью и агрессивностью. Молотов вспоминал о нем, как о человеке «враждебном». «Иден, помощник Черчилля, слишком мягкотелый, слишком деликатный и довольно беспомощный. Иден, конечно, мне больше нравился. С Иденом можно было ладить. А с Бевином – этот такой, что невозможно»[962].

После приезда Эттли «Большая тройка» некоторое время не могла встретиться из-за болезни Сталина, но Молотов использовал паузу, чтобы договориться с Трумэном о важном принципе получения репараций – СССР они достанутся не только с его зоны оккупации, но из Рура, занятого союзниками. Обсуждение этой темы продолжилось в полном составе 31 июля. Сталин и Молотов требовали определения и точных процентов советской доли репараций в оккупационных зонах союзников. Но с Бевиным этот вопрос не был согласован, и он дебютировал жестко, «по-рабочему» оспаривая советские требования.

Проблему репараций пришлось перенести на будущие заседания СМИД. Ради успешного завершения конференции союзники все же согласились с советскими предложениями по восточной границе Германии. Данциг и территория до Одера и Западной Нейсе передавалась под управление Польши немедленно, не дожидаясь мирной конференции, что предопределяло решение вопроса о ее границах. Судьба Германии была определена на основе предыдущих тегеранских и ялтинских решений. Она была разделена на зоны оккупации под управлением командующих оккупационными силами при сохранении некоторых форм центрального немецкого аппарата. Решили, что Германия будет денацифицирована, демилитаризирована, демонополизирована и демократизирована. Сумму репараций не определили, но решили, что каждая держава берет их со своей зоны оккупации, причем Запад добавляет 25 % изъятого оборудования Советскому Союзу, из которых 15 % должны компенсироваться сырьем. Поделили и германский флот[963].

Итогом последнего заседания последней конференции «Большой тройки» стало заявление о судьбе бывших европейских союзников Германии. Их полноправное положение предстояло восстановить после заключения мирных договоров. В ночь на 2 августа конференция завершилась. С этого дня пошел обратный отсчет времени до советского удара по Японии.

В пять вечера 8 августа Молотов вызвал японского посла Сато и заявил о вступлении СССР в войну против Японии. Как и в случае с Шуленбургом на прощание Молотов и Сато пожали друг другу руки в знак личного уважения. 9 августа советские войска перешли в наступление с территории МНР, Забайкалья, Приамурья и Приморья, охватывая Маньчжурию дугой. 10 августа Япония заявила о готовности капитулировать при условии сохранения императорской власти. Для Трумэна это была манна небесная, и он готов был согласиться, но Молотов сообщил союзникам, что советское наступление продолжится – ведь пока капитуляция не безоговорочная. – Вы не посоветовались с нами, когда 26 июля выдвинули требование безоговорочной капитуляции Японии. Вот теперь мы и будем ее добиваться. Сталин и Молотов не торопились с завершением войны – Красная армия должна была успеть нанести поражение Квантунской армии и занять как можно больше территории. Император Хирохито заявил о капитуляции Японии 15 августа, но японские войска сопротивление сразу не прекратили. Только 16 августа Ямада подписал приказ о капитуляции. К этому времени советские войска, преодолев хребет Большой Хинган, вышли в стратегические тылы Квантунской армии, так что дальнейшее сопротивление стало бессмысленным. Советские войска заняли Маньчжурию. Советские десанты высадились на Курильских островах и в Северной Корее. С боями был занят Южный Сахалин.

Сталин высказал претензию на север японского острова Хоккайдо, которую Трумэн категорически отклонил. Советская и американская зоны оккупации в Корее разделялись по 38-й параллели.

14 августа СССР подписал с Китаем Договор о дружбе и союзе. Еще перед поездкой в Потсдам с 30 июня по 14 июля Сталин и Молотов вели трудные переговоры с главой правительства Китая Сун Цзывэнем и министром иностранных дел Ван Шицзе, требуя признания МНР, передачи Советскому Союзу Китайской Чанчуньской железной дороги (КЧЖД, бывшей КВЖД и ЮМЖД), Порт-Артура и Даляня. В августе удалось договориться о совместной эксплуатации железной дороги, 30-летней аренде и совместном управлении Порт-Артуром и Далянем. Государство Маньчжоу-Го ликвидировалось, Китай изъявил готовность признавать МНР, СССР гарантировал невмешательство во внутренние дела Китая и вывод войск после победы над Японией со всей его территории, кроме Порт-Артура.

2 сентября в Токийском заливе на борту американского линкора «Миссури» представители Японии подписали Акт о капитуляции. Вторая мировая война завершилась. Но вскоре бои в Китае и Юго-Восточной Азии возобновятся. И Молотову придется разгребать обломки послевоенного мира, укрепляя здание СССР и подступы к нему. Но он уже сделал главное в своей жизни – внес огромный вклад в победу СССР и его союзников над диктатурами, одержимыми стремлением к национальному господству одних народов над другими.

Глава IX

Тучи сгущаются

(1945–1953)

Вячеславу Михайловичу вспомнилось, как в раннем детстве родители с волнением обсуждали кончину Якова Евсеевича Небогатикова. Смерть хозяина – повод для волнений приказчика. Как там сложится жизнь после него? Но ничего, отец неплохо устроился и при новых хозяевах. А он, Молотов, теперь, выражаясь капиталистическими категориями, не приказчик, а партнер дела, может быть – и главный партнер. Да, не успел с ним покончить его грозный друг. Как там Полина, когда удастся ее вызволить? Теперь уж скоро. Будут сегодня поздравлять с днем рождения – подниму этот вопрос. Но не это главное – нужно поскорее выправить внешнеполитический курс. А то наломали дров во время его опалы… Взойдя на трибуну Мавзолея, он стал прокручивать в голове свою траурную речь о постигшем их горе.

1. Миростроитель

Завершение войны – возможность расслабиться для миллионов людей. Больше им не угрожает ежедневная игра со смертью, закончен тяжкий солдатский труд и даже на службе можно внутренне «демобилизоваться». Ликуют и труженики тыла, ждут воссоединения семей и счастливой мирной жизни. В иерархии начальников и в кругах интеллигенции – тоже надежды на послабление тяжелого военного (да и предвоенного) ритма жизни. Сделали большое дело, теперь можно жить и работать размереннее. Никогда еще страна не имела такого влияния в мире, никогда еще не была охвачена таким ощущением счастья и братства, имя которому – Победа. Молотов наряду со Сталиным и маршалами был среди главных триумфаторов. А тут еще Сталин стал поговаривать, что пора на пенсию: «Пусть Вячеслав поработает!»[964]

С ликвидацией ГКО 4 сентября 1945 года власть снова вернулась к гражданским структурам – Политбюро и Совету