Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

Выписка из протокола № 167 заседания Политбюро ЦК КПСС «О режиме работы т. Брежнева Л.И.»

17 февраля 1975

[РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 1235. Л. 42]

«Щадящий режим работы»

Дело даже не в том, что Брежнев к этому времени стал частым пациентом больниц и поликлиник, а в постепенной утрате интереса к работе. Первый раз Брежнев, который покинул Кремль 26 декабря 1974 г., появился у себя в рабочем кабинете только 19 февраля 1975 г., и то всего на несколько часов. В целом за весь февраль 1975 г. генсек только четыре раза посетил ЦК и Кремль. Резко сократилось число его телефонных переговоров, особенно число звонков в субботу и воскресенье, а главное – личных приемов. Круг общения Брежнева резко сузился и ограничился преимущественно избранными членами Политбюро (Андропов, Суслов, Кириленко) и преданными ему помощниками (Черненко, Александров, Самотейкин). Практически исключились из его графика встречи и беседы с персонами из «второго эшелона», которых заблаговременно отсекали в приемной генсека, чтобы «поменьше беспокоили».

Число командировок и поездок по стране генсека в 1975 г. также резко пошло на убыль. Не в последнюю очередь из-за состояния здоровья Брежнев стал заменять любимые им полеты на самолете путешествием по железной дороге комбинировал способы передвижения в зависимости от своего самочувствия: в Будапешт (15.03–19.03) – поездом; в Хельсинки (28.07) – поездом, обратно (2.09) – самолетом; в Симферополь (6.08) – самолетом, обратно (29.08) – поездом; в Варшаву (6.12–10.12) – поездом и т. д.

Брежнев стал приезжать в Кремль и ЦК только на заседания особой важности либо приемы особо высокопоставленных гостей. Так, 17 июня от встречался с Хонеккером, 3 июля вел переговоры с Брандтом. У Брежнева, как свидетельствуют дневники приемной, не осталось ни желания, ни сил встречаться, а тем более вести беседы даже с представителями партийной элиты с мест, которую он так опекал все предшествующие годы. Например, 16 апреля 1975 г. после пленума ЦК КПСС Брежнев сразу отбыл к себе на дачу, отменив ритуальный прием у себя в кабинете первых секретарей ЦК компартий республик, областных и краевых партийных организаций[1422]. 1 мая 1975 г. он не принял участия в традиционном праздничном приеме высокопоставленных гостей, уехав сразу после демонстрации к себе в Заречье.

Юбилейные празднования Дня Победы, которые Брежнев не мог пропустить из-за их политической важности, – участие в торжественном собрании, посвященном 30-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне, возложение венков к Мавзолею В.И. Ленина и на могилу Неизвестного солдата, присутствие на приеме в Кремлевском дворце съездов в честь праздника и т. д. – закончились для него больничной койкой, на которой он пробыл до 1 июня. Больничная активность генсека также стала весьма вялой и свелась к единичным телефонным переговорам, как правило, с Черненко или Андроповым и приему редких посетителей: Подгорного, Громыко, Добрынина, Суслова.

Важно отметить, что даже работники ЦК КПСС точно не знали, что происходит с генеральным секретарем, кроме того что Брежневу предписан «щадящий режим», другими словами – возможность работать по желанию. По мнению Черняева, именно из-за того, что Брежнев «после торжеств 8–9 мая опять удалился от дел», были отменены запланированные на 14 мая переговоры В. Брандта с генсеком. «А пресса-то на Западе шумит – гадает, – отметил у себя в дневнике Черняев, – что бы это значило, не меняет ли Москва своего внешнеполитического курса, не переборщили ли ФРГ в своих играх с Западным Берлином, не срываются ли советско-германские экономические отношения»[1423].

Состояние здоровья Брежнева в первой половине 1975 г. настолько ухудшилось, что он перестал бывать даже в Завидове, оставаясь почти все время у себя на даче в Заречье. 12 марта, к примеру, после встречи и переговоров с У.К. Кекконеном Брежнев не поехал с ним на уже ставшую традиционной совместную охоту. Только в середине июня Брежнев впервые показался в любимом им охотничьем хозяйстве и то всего на несколько часов. Исключение из вялотекущего графика жизни больного генсека составили осмотр им новых марок автомашин в Кремле (26.06) и посещение стадиона в Лужниках (7.07).

В конце июля Брежнев мобилизовался и отправился поездом в Хельсинки, где подписал 1 августа Заключительный акт СБСЕ. После возвращения домой практически сразу же начался летний отдых в Крыму (с 6 по 28 августа), который Брежнев провел без звонков в приемные и особых указаний. Только Суслову удалось однажды переговорить с ним по «вертушке». Документы особой важности, в соответствии с записями его секретарей, Брежнев если и получал, то в весьма ограниченном количестве. После отпуска генсек провел еще две недели на даче и в Завидове, оставаясь практически недоступным для телефонных звонков и посетителей извне, включая даже членов Политбюро. 11 сентября Черняев в качестве «стороннего наблюдателя в ЦК» занес в свой дневник: «Все заметнее недееспособность Брежнева. Вернулся из отпуска еще 29 августа, но нигде не появился, и в ЦК его не чувствуется. А поскольку все сколь-нибудь существенное замкнуто на него, дела стоят»[1424]. Через две недели, 24 сентября, тон рассуждений Черняева в отношении Брежнева и его роли в качестве руководителя страны и партии стал еще более критичным: «Вообще, в аппарате ЦК, да я думаю и в так называемом общественном мнении, ощущение какой-то беспомощности “вверху”, бездеятельности и неэффективности. <…> Во всем очевидно отсутствие подлинного руководства страной. <…> Брежнев, забрав на себя все дело мира, видно, надорвался. И уже физически не может выполнять свою роль, вновь, как и при Хрущеве, гипертрофированно сконцентрированную на Генсеке <…> Систематически, повседневно, как того требует современная политика сверхдержавы, Брежнев уже больше года “не руководит”. Он на щадящем режиме и в смысле информации, и в смысле деятельности. А замкнуто все основное, принципиальное и даже политическая повседневщина – на него» [1425].

Только 15 сентября 1975 г. Брежнев впервые встретился со своими помощниками и референтами, доверенными членами из Политбюро и стал перезваниваться с коллегами и особо приближенными лицами. 16 сентября секретари занесли в дневник приемной генсека запись, характеризующую частичное восстановление работоспособности своего шефа: «В 10:30 Л.И. приехал в ЦК, где принял т.т. Черненко К.У., Голикова В.А., просмотрел документы, переговорил с т.т. Черненко К.У., Чазовым Е.И. и др. т.т. В 14:25 Л.И. приехал в Кремль, работал с документами, были разобраны архивные материалы»[1426]. Также возобновились длительные беседы Брежнева с представителями «ближнего круга»: 19 сентября Брежнев принял Косыгина, беседа с которым продолжалась два с половиной часа; 22 сентября «после приема космонавтов Л.И. полтора часа беседовал в кабинете с т. Александровым А.М.»[1427]. Брежнев не только стал принимать «доверенных» персон, но и сам наносил им визиты: 23.09 «находился в кабинете