Машина смерти - Джин Мастейн

пока Дениз размышляла, оперативная группа по делам Гаджи, отвечавшая за их безопасность, продолжала перевозить Доминика из мотеля в мотель на Лонг-Айленде и в Коннектикуте. Детективы не хотели отдавать его маршалам США, ответственным за программу защиты свидетелей, пока его не проинструктируют и не выяснят окончательно, кто же пойдет по программе – один свидетель или вся семья.

К беспокойству Уолтера, ФБР по-прежнему отказывалось выделять дополнительных агентов для этого дела, потому что боссы бюро, несмотря на все могилы, которые раскопала оперативная группа по делам Гаджи, считали, что дело Джона Готти, которое вели они, было важнее. Арти Раффлз пытался компенсировать расходы, используя кредитную карту бюро для оплаты круглосуточного проживания и питания Доминика и нескольких детективов. В конце концов его начали тревожить суммы счетов – выходило семьсот долларов в день.

Ронни Кадьё предложил альтернативный вариант, при котором на кредитной карте Арти будут только расходы на еду и бензин. Его знакомая управляла кемпингом на севере штата Нью-Йорк. Там были хижины, нехоженые тропы и база отдыха, и находилось все это так далеко в пока еще заснеженном лесу, что ни одна душа не узнала бы, что они там были.

– Она сказала, что если мы никому не скажем, что она разрешает копам пользоваться этим местом, то она не против, – объяснил он оперативной группе.

Примерно в то же время Дениз приняла решение: пусть с неохотой, но она и дети переедут к Доминику. Она поделилась с Арти, что не верит, будто брак можно спасти, но беспокоится о том, что́ могут сотворить бывшие подельники ее мужа, узнав о его сотрудничестве с властями.

– Как мне не хочется, чтобы это было навсегда… Но я понимаю всю опасность для детей. Я пойду.

Арти посоветовал ей смотреть на вещи позитивно – ведь все может получиться. Он считал, что кемпинг – отличная идея. Инструктаж можно было продолжить в спокойной обстановке, а у семейства Монтильо было бы время, чтобы начать восстанавливать силы перед стрессом от того, что служба маршалов отправит их всех в город, который не будет похож ни на Нью-Йорк, ни на Южную Калифорнию.

Единственная проблема с кемпингом, которая обнаружилась уже после того, как караван служебных машин двинулся на север, заключалась в том, что отапливался только один домик. В нем поселили свидетеля, его жену и детей, а детективы стали по очереди жить в неотапливаемом домике – когда следили за семьей – или в соседнем мотеле. Каждое утро детективы из неотапливаемого домика выстраивались со своими винтовками возле отапливаемого, чтобы сходить в туалет.

Несмотря на холод и неудобства, этот лагерь в лесу был идеальным местом для того, чтобы люди могли узнать друг друга – неважно, впервые или заново. Закончив подводить итоги дня, Доминик и детективы травили байки, бегали трусцой и играли в бильярд. Они брали Дениз и детей на долгие прогулки по лесу и в кинотеатр в городке неподалеку, там же младшие впервые смогли увидеть снег. Дениз, искусный повар, каждый вечер готовила для всех великолепные блюда.

Однако Дениз по-прежнему относилась к мужу отстраненно. Они спали вместе, но любовью не занимались. Он стремился получить отпущение грехов, но тщетно. Он также хотел, чтобы она правильно истолковала его решение сотрудничать: это был поступок с целью выживания, а не предательство «семьи».

– Я сделал это не для того, чтобы продать своего дядю. Если бы я остался в тюрьме, моя жизнь была бы под угрозой, – сказал он.

Она ответила:

– Это лишь слова. Я уже сказала, что не знаю, чему верить.

С остальными Дениз общалась довольно тепло, и казалось даже, что она получает удовольствие от обстановки.

– Как здорово, – сказала она Ронни в самом начале. – Впервые за девять лет эта семья сидит и питается три раза в день в обществе нормальных людей.

Спустя всего несколько дней детективы положили винтовки обратно в машины. Никто не собирался предпринимать ничего предосудительного или куда-то сбегать.

Когда все отправлялись спать, Фрэнк и Доминик задерживались, чтобы поговорить и выпить, да побольше, чем пару рюмок. Свидетель дал обещание прекратить употребление наркотиков, но об алкоголе речи не было. Фрэнк был поражен его способностью много пить, а на следующее утро вставать с ясной головой.

– Если я буду продолжать в том же духе, этот парень проделает в моем желудке чертову дыру, – сказал он Ронни.

Иногда Доминик уходил в себя. Его мучила мысль о том, что влияние Нино на него оказалось сильнее, чем его способность сопротивляться этому влиянию. Что-то в его характере было не так, и разбираться в этом было больно.

– Что прикажете думать, когда человек, который является для тебя примером для подражания, в любой передаче по телевизору всегда болеет за плохих парней, как это всегда делал мой дядя? Когда я понял, какой катастрофой была «такая жизнь», было уже слишком поздно – я завяз в ней по уши. А потом я погряз в наркотиках и бабах. Я знал, что когда-нибудь это закончится, но что мне было делать – продавать туфли?

Фрэнк был детективом отдела убийств, а не психологом. Однако он дал коллегам такую оценку Доминика:

– Его насильно втянули в эту жизнь. Он попал в нее не по своей воле, но как только он оказался там, он пошел до конца. Вот такой он парень, если чем-то занимается, то идет до конца. Его дядя манипулировал им, но в итоге он стал настоящим «умником». Никогда не встречал таких, как он: это просто самородок.

Одной из ключевых задач при инструктаже Доминика и подготовке его к выступлению в качестве свидетеля было точно установить, что, кроме как во Вьетнаме, он никого не убивал – как он и утверждал в своем заявлении под присягой. В самом начале он рассказал детективам о своей роли в нападении с гранатой на Винсента Говернару и признался, что был с Нино и Роем, когда они несколько позже застрелили соседского парня, сломавшего Нино нос. Отчеты об опросах свидетелей показали, что самый молодой из трех мужчин на месте преступления действительно не стрелял из своего оружия. Фрэнк и другие члены оперативной группы начали верить в Доминика.

– Я не думаю, что он способен кого-то убить, – поделился своими размышлениями Фрэнк с Ронни. – У него не такой взгляд, как у Джоуи и Энтони.

Фрэнк и Ронни оставались с семейством Монтильо все десять дней. Другие приходили и уходили, постепенно налаживая дружеские связи. Однажды в воскресенье Арти Раффлз взял с собой свою жену Ингер, учительницу, чтобы она могла