Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

нечто от порядочности и пристойности нрава императора. Из ее рядов вышли те правители, которые по смерти Домициана даровали Риму столетие мира и компетентности. Сознавая неудобства, которые вытекают из использования в роли исполнителей воли императора вольноотпущенников, Веспасиан заменил их выходцами из провинции и представителями разраставшегося римского всадничества. При их помощи он в девять лет справился со всеми задачами реконструкции.

Он подсчитал, что для того, чтобы сделать государство из банкрота платежеспособным, ему потребуется не менее 40 миллиардов сестерциев{675}[59]. Чтобы собрать такую сумму, он обложил налогами все, что только мог, повысил провинциальные подати, вновь обложил налогами Грецию, вернул и сдал в аренду общественные земли, продал императорские дворцы и поместья и настаивал на такой экономии публичных средств, что граждане бранили его, как скупого крестьянина. Налог взимался даже за пользование городскими писсуарами, которые были в Древнем Риме столь же приметной частью пейзажа, как и в Риме современном. Его сын Тит протестовал против столь низменного источника доходов, и тогда стареющий император поднес несколько добытых за счет нового налога монет к носу Тита и произнес: «Посмотри, сынок, они не пахнут»{676}. Светоний обвинял Веспасиана в том, что тот пополнял императорскую казну, продавая государственные должности, а также часто способствовал продвижению по служебной лестнице самых алчных из своих провинциальных ставленников, чтобы те могли разжиреть, пользуясь своим положением, а затем призывал их к себе, расследовал их деятельность и отнимал у них имущество. Этот цепкий финансист никогда, однако, не пользовался этими прибытками для своих личных нужд, но тратил их без остатка, чтобы содействовать экономическому возрождению, развитию архитектуры и культурному расцвету Рима.

На долю этого грубоватого вояки выпало основать первую в истории классической древности систему образования. Он постановил, что определенное число квалифицированных преподавателей латинской и греческой литературы и риторики должно содержаться за счет государства и получать пенсию после двадцати лет службы. Возможно, старый скептик понимал, что преподаватели играют значительную роль в формировании общественного мнения и будут отзываться с бо́льшим уважением о том правительстве, которое станет оплачивать их работу. Вероятно, исходя из подобных соображений, он восстановил множество древних храмов даже в сельских районах. Он заново отстроил храм Юпитера, Юноны и Минервы, который был подожжен вителлианцами над головами укрывшихся в нем сторонников Веспасиана; он возвел величественное святилище Пакс — богини мира; в годы его правления было начато строительство самого знаменитого из римских архитектурных сооружений — Колизея. Высшие классы с раздражением взирали на то, как облагаются податями их состояния, чтобы обеспечить государство средствами для общественных работ, а пролетариев — заработком; труженики тоже не спешили изъявить свою благодарность. Веспасиан поднял народ на работы по очистке Рима от трущоб и развалин, доставшихся в наследство городу от недавней войны, и первым принялся выносить обломки. Когда некий изобретатель показал ему чертежи подъемной машины, которая значительно сократила бы необходимость использования человеческих рук на работах по переносу тяжестей и возведению домов, Веспасиан отказался воспользоваться ею, сказав: «Я должен кормить моих бедняков»{677}. Этим мораторием на изобретения Веспасиан обнаружил свое понимание такой проблемы, как технологическая безработица, и принял решение отказаться от индустриальной революции.

Провинции преуспевали, как никогда прежде. Их богатство возросло вдвое — по меньшей мере в денежном выражении — по сравнению с эпохой Августа, и они безропотно выплачивали возросшие подати. Веспасиан отправил способного Агриколу управлять Британией и поручил Титу положить конец восстанию в Иудее. Тит захватил Иерусалим и вернулся в Рим, где его осыпали всеми положенными почестями, какими обыкновенно венчается выдающееся искусство убивать. В пышном триумфе по улицам протянулось долгое шествие пленников, были провезены бесчисленные трофеи, а в память победы была воздвигнута знаменитая арка. Веспасиан гордился успехом сына, но был раздосадован тем, что Тит привез с собой прекрасную иудейскую царевну Беренику, которая была его любовницей и которую он собирался сделать своей женой. И вновь capta ferum victorem cepit. Император не понимал, почему на любовнице нужно непременно жениться; он сам после смерти жены жил с вольноотпущенницей, не затрудняя себя женитьбой на ней, а когда эта Ценида умерла, он делил любовь с несколькими наложницами{678}. Он был убежден в том, что преемник его власти должен быть определен до его смерти, иначе приходилось опасаться безвластия. Сенат согласился с ним, но потребовал от него назвать и усыновить «лучшего из лучших» — предпочтительно сенатора; Веспасиан ответил, что считает лучшим Тита. Дабы не усложнять ситуацию, молодой завоеватель расстался с Береникой и пытался утешиться, заведя нескольких новых любовниц{679}. После этого император сделал Тита своим соправителем и уступал ему все большую и большую власть.

В 79 г. Веспасиан вновь посетил Реате. Находясь в сабинской деревне, он выпил слишком много слабящей воды из Кутильского озера, и тут же его стал мучить понос. Даже лежа в постели, он продолжал принимать посольства и исполнять другие обязанности, диктуемые его положением. Почувствовав дыхание смерти, он не расстался со своим простодушным юмором. Vae! puto deus fio, заметил он. «Увы, я, кажется, становлюсь богом»{680}. Совсем почти обессилев, он с помощью прислужников поднялся на ноги со словами: «Император должен умирать стоя». Промолвив это, он умер в возрасте шестидесяти девяти лет после десяти лет благотворного царствования.

VII. ТИТ

Его старший сын, которого тоже звали Титом Флавием Веспасианом, был самым удачливым из всех императоров. Тит умер на второй год своего правления, на сорок втором году жизни, будучи «любимцем человечества»; у него не было времени ни для того, чтобы его успела испортить власть, ни для того, чтобы лишиться всяких иллюзий относительно своих устремлений. В молодости он отличился как беспощадный полководец и запятнал свое имя распущенностью. Теперь, однако, он не позволил яду всемогущества отравить свою душу, пересмотрел отношение к морали и превратил свое правление в образец мудрости и благородства. Величайшим его недостатком была не знающая удержу щедрость. Он считал напрасно прожитым тот день, когда не осчастливил кого-нибудь подарком. Он слишком много тратил на представления и игры и оставил полную казну, доставшуюся ему от отца, почти столь же пустой, какой ее застал Веспасиан. Он завершил строительство Колизея и возвел новые муниципальные бани. За время его недолгого царствования ни один человек не приговаривался к смертной казни; напротив, он приказал выпороть и изгнать доносчиков. Он поклялся, что скорее будет убит, чем убьет кого-нибудь сам. Когда был раскрыт заговор двух патрициев, собиравшихся отрешить его от