Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

доставшихся ему в наследство дворцов и задумал построить новый. Но Палатин был слишком плотно застроен, а у его подножия лежали по одну сторону Большой Цирк, по другую — Форум, а между ними — трущобы. Он жаловался на то, что Рим рос столь хаотично, а не был спланирован научно, как Александрия или Антиохия. Он мечтал о том, чтобы перестроить Рим, стать его вторым основателем и дать городу новое название Неронополь.

Восемнадцатого июля 64 г. в Большом Цирке вспыхнул пожар; огонь распространялся стремительно, город пылал девять дней, две трети всех зданий были уничтожены. Нерон находился в Антии, когда начался пожар; он поспешил в Рим и поспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как палатинские дворцы охватываются пламенем. Проходной Дом (Domus Transitoria), который был построен им недавно и соединил дворец с садами Мецената, рухнул одним из первых. Форум и Капитолий избежали общей участи, как и район к западу от Тибра. Во всех остальных частях города бессчетные дома, храмы, драгоценные рукописи и произведения искусства подверглись уничтожению.

Тысячи людей расстались с жизнью, погребенные под обломками доходных домов на переполненных улицах; сотни тысяч слонялись без крова по ночам; обезумев от ужаса, люди прислушивались к рассказам о том, что приказ о поджоге был отдан Нероном, что император разослал по городу поджигателей, велев им поддерживать огонь, что сам он созерцал пожар с башни Мецената и пел при этом свои стихи о разорении Трои, аккомпанируя себе на лире[58]. Он энергично руководил усилиями взять огонь под контроль, локализовать его очаги и оказать помощь пострадавшим; он приказал распахнуть перед несчастными двери всех общественных зданий и императорских садов; он возвел палаточный городок на Марсовом Поле, реквизировал продовольствие в прилегающих к Риму сельских районах и обеспечил им народ{659}. Он безропотно сносил обвинявшие его памфлеты и настенные надписи обезумевшего от ярости народа. Согласно Тациту (о просенатской ориентации которого никогда не следует забывать), он обдумывал вопрос о том, кого же сделать козлом отпущения.

И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время, это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду человеческому. Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения… И хотя на христианах лежала вина и они заслуживали самой суровой кары, все же эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона{660}.

(Перевод А.С. Бобовича)

После того как трущобы были сметены, Нерон с явным удовольствием принялся за восстановление города на принципах своей мечты. Взносы, которые приблизили бы осуществление этой цели, были испрошены (или затребованы) со всех городов Империи, и те, чьи дома были разрушены, используя эти средства, смогли построить новые. Новые улицы делались широкими и прямыми, новые дома должны были иметь фасады, а первые этажи — строиться из камня, и от хозяев требовали отделять их от других строений промежутком, который воспрепятствовал бы распространению пламени. Ручьи, протекавшие под городом, были отведены в резервное водохранилище, откуда можно было бы брать воду в случае будущих возгораний. На средства императорской казны Нерон выстроил портики вдоль оживленных улиц, обеспечив таким образом дающими тень входами тысячи домов. Любители старины и пожилые люди тосковали по живописным, освященным временем пейзажам древнего города; но вскоре все согласились с тем, что из пожара восстал более здоровый, безопасный и красивый Рим.

Нерон мог заслужить прощение всех своих преступлений, если бы теперь ему удалось преобразовать свою жизнь так же, как он перестроил свою столицу. Но в 65 году умирает Поппея, которую, на последних месяцах беременности, по слухам, ударил в живот император; молва утверждала, что таков был ответ Нерона на ее упреки в том, что он слишком поздно вернулся домой со скачек{661}. Он горько скорбел о ее смерти, потому что страстно ждал от нее наследника. Он приказал забальзамировать ее тело при помощи редких умащений, устроил пышные похороны и выступил с похвальной речью над ее телом. Встретив юношу по имени Спор, который очень напоминал ему Поппею, Нерон приказал его оскопить, женился на нем, соблюдая все формальности, и «пользовался им, словно женщиной»; после этого бракосочетания пошла шутка, выражавшая сожаление, что у отца Нерона не было такой же жены{662}. В том же году он начал строительство своего Золотого Дома; его дорогие украшения, стоимость и протяженность — он покрывал площадь, которая давала прежде приют для многих тысяч бедняков, — послужили причиной возобновления недовольства аристократии и подозрений плебса.

Внезапно соглядатаи Нерона известили его о возникновении разветвленного заговора, главной целью которого было возведение на трон Кальпурния Пизона (65 г.). Его агенты схватили нескольких второстепенных участников заговора и пытками или угрозами вытянули из них признания, согласно которым в число заговорщиков входили наряду с прочими поэт Лукан и Сенека. Шаг за шагом перед принцепсом раскрывался весь план заговорщиков. Месть Нерона была столь свирепой, что Рим с доверием принял слух о том, будто Нерон поклялся истребить весь сенаторский класс. Когда Сенека получил приказ покончить с собой, он какое-то время пытался объясниться, а затем покорился; Лукан также покончил с собой, вскрыв вены, и умер, читая свои стихи. Тигеллин, завидовавший влиянию Петрония на Нерона, подкупил одного из рабов нашего эпикурейца, чтобы получить от него показания против хозяина, и уговорил Нерона отдать приказ о смерти Петрония. Петроний умирал не торопясь, он то вскрывал вены, то вновь закрывал их, беседовал в своей обычной легкой манере с друзьями и читал им стихи; после прогулки и короткого сна он вновь вскрыл вены и тихо умер{663}. Тразея Пет, ведущий приверженец стоической философии в сенате, был приговорен на том расплывчатом основании,