От Суэца до Кэмп-Дэвида. Противостояние США и СССР на Ближнем Востоке в 1950–1970 гг. - Алексей Михайлович Уразов

С 1 по 5 августа Москва и Вашингтон обменялись четырьмя посланиями относительно перспектив рассмотрения ливанского досье в ООН. Хрущёв продолжал настаивать, что вопрос должен рассматриваться согласно «плану Москвы» («плану Хрущёва»). Эйзенхауэр и Даллес не собирались соглашаться с таким разрешением проблемы[130].

В этих условиях 5 августа СССР выступает с инициативой созыва 3-й Чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН для рассмотрения ситуации на Ближнем Востоке. Вашингтон и Лондон восприняли шаг Москвы как попытку вытеснить США из процесса урегулирования кризиса на Ближнем Востоке[131].

6 августа на Сессии американская сторона выдвинула Москве контрпредложение, «план Эйзенхауэра», предполагавший передачу Ливана и Иордании под опеку ООН, создание мирных сил ООН, составление программы по экономической поддержке региона, а также установление режима прекращения гонки вооружений на Ближнем Востоке[132]. В Ассамблее начались слушания, которые продлились 15 дней.

Одновременно наметилась нормализация ситуации вокруг Ирака. Серия встреч Даллеса с членами сенатского комитета по международным отношениям показала, что часть умеренных политиков в Конгрессе требовали от Госдепартамента и Белого дома незамедлительных действий в отношении нового режима в Ираке.

25 июля прошла встреча госсекретаря Джона Фостера Даллеса и его брата, главы ЦРУ, Аллена Даллеса с сенаторами. Основная мысль сенаторов заключалась в том, что «выпадение» Ирака из Багдадского пакта привело к нарушению механизмов безопасности на Ближнем и Среднем Востоке, зоны, которые связывала организация Пакта. На фоне сложной ситуации в Ливане и Иордании Вашингтон не может позволить себе дальнейшую конфронтацию с пронасеристскими силами. Такова была позиция конгрессменов[133].

Через неделю посол США в Ираке У. Галман в беседе с представителем министерства иностранных дел Джумаром на вопрос о перспективах сотрудничества Ирака и стран Багдадского пакта услышал весьма жесткий по форме ответ о том, что «пакт был заключен от имени Ирака по поручению небольшой кучки людей. Пакт никогда не имел широкой поддержки в народе и не получил одобрения народа»[134].

Уже 30 июля во внутренней переписке Белого дома и Государственного департамента президент Эйзенхауэр информировал Даллеса, что им принято политическое решение о признании нового правительства в Ираке[135].

2 августа 1958 г. США и Британия признали новое иракское правительство Касема, а король Иордании Хусейн официально отказался от претензий на главенство в Арабской Федерации, которая просто перестала существовать[136]. Этот шаг США и Великобритании получил полное одобрение стран Багдадского пакта и Саудовской Аравии как «нацеленный на укрепление стабильности в регионе»[137]. Таким образом, Вашингтону в короткие сроки удалось «зафиксировать» постмонархический Ирак в системе международных отношений Ближнего Востока. С этого момента Вашингтон и Лондон начинают проведение нового регионального внешнеполитического курса.

Не найдя общего языка по каналам дипломатической переписки, для скорейшего разрешения ливанской проблемы американская и советская стороны решили провести встречу на уровне глав внешнеполитических ведомств. Заметим, что встреча проходила в двустороннем формате. Это действие на ситуативном уровне отражало поведение администрации Эйзенхауэра и лично Даллеса, предпочитавшего в критических ситуациях англо-британскому единому фронту одностороннюю внешнеполитическую линию[138].

4 августа на заседании Президиума ЦК КПСС Хрущёв сообщил: признав Ирак, западные державы заявили, что «не помышляют организовать поход и нападение на Иракскую республику <…> это было нашей главной целью. Ирак спасли, поэтому войны не будет». «Чтобы сдержать Турцию, Пакистан и Иран, которые могли разгромить революцию, мы провели военные маневры на наших границах с Турцией и Ираном, а также на болгаро-турецкой границе»[139].

4 августа газеты сообщили об окончании военных учений. По словам Хрущёва, «они были успешно завершены, и руководивший ими маршал Гречко был отозван в Москву»[140].

12 августа в Нью-Йорке прошла встреча делегаций СССР и США во главе с главой МИД СССР Андреем Андреевичем Громыко и госсекретарем Даллесом. Не найдя понимания в вопросе о причинах кризиса, стороны перешли к обсуждению перспектив его урегулирования. Даллес внес предложение о переводе Ливана в статус «нейтральной» державы по принципу австрийского прецедента, обосновав свою точку зрения тем, что «Ливан никогда не являлся в полном смысле слова арабской страной»[141]. Громыко заявил, что США и Великобритания должны в самые кротчайшие сроки вывести свои войска из Ливана и Иордании. Американская сторона согласилась с советским заявлением, сказав, что «США сами намерены вывести войска из Ливана, так как задачи поддержания территориальной целостности в стране были выполнены, и на данный момент нет необходимости держать столь значительный контингент на Ближнем Востоке». Однако Даллес подчеркнул, что речь идет лишь о войсках США в Ливане: военная операция сил Ее Величества в Иордании, по его мнению, находилась лишь в компетенции Лондона[142]. Это было принципиальным элементом позиции Вашингтона в вопросе разрешения кризиса 1958 г. В конце встречи Громыко подчеркнул, что «по мнению советской стороны, действия США и Великобритании идут вразрез с принципами ООН»[143]. Такое завершение встречи не сулило скорого разрешения ситуации с «ливанским досье» в ООН.

13 августа первый раз с 1953 г. президент США Эйзенхауэр выступил перед Чрезвычайной Ассамблеей ООН[144]. Сам этот факт являлся экстраординарным шагом американской администрации. Президент США заявил с трибуны ООН, что США намерены в скором времени вывести войска из Ливана. Ситуация в Иордании, по его мнению, хотя и стала прямым следствием событий в Ливане, представляла собой, как выразился Эйзенхауэр, «явление долгосрочной перспективы»[145]. В качестве реальной меры по поддержанию стабильности президент США предложил сформировать специальные войска ООН. В речи президента не было тезисов о «коммунистической угрозе», что в условиях завершения Ливанского кризиса можно было интерпретировать как качественно новый элемент в политике Вашингтона, направленный на создание иных основ для диалога с арабскими странами Ближнего Востока.

21 августа 1958 г. постоянный представитель США в ООН Генри Кэбот Лодж при поддержке представителей Ирака, Иордании, Ливана, Ливии, Марокко, Саудовской Аравии, Судана, Туниса и ОАР выдвинул на рассмотрение в качестве резолюции ООН «план Эйзенхауэра»[146].

Речь шла о кризисных явлениях на территории Ливана и Иордании, угрожающих всему Ближнему Востоку. Резолюция не была одобрена Ассамблеей, прежде всего потому, что в ней не было ни слова о действиях США и Великобритании в ходе кризиса[147].

Рассмотрение вопроса вновь вернулось в Совет Арабской лиги, из которого она поступила в конце июля 1958 г. Отказ принять доктрину, предложенную американской стороной, стал неудачей американской дипломатии. Это было фактическим нарушением плана по «легитимизации» действий США путем рассмотрения одного из аспектов проблемы в СБ ООН по настоянию американской стороны.

В конце октября 1958 г. США вывели свои войска из Ливана. 16 ноября ливанский премьер-министр обратился в СБ ООН с просьбой изъять жалобу Ливана, представленную на рассмотрение 22 мая 1958 г. Одновременно было объявлено, что Ливан устанавливает подчеркнуто дружеские отношения с ОАР, основанные на уважении,