От Суэца до Кэмп-Дэвида. Противостояние США и СССР на Ближнем Востоке в 1950–1970 гг. - Алексей Михайлович Уразов

в любой точке мира. Ограничение объемов поставок новейших образцов вооружений было механизмом регулирования самостоятельности действий союзников в странах третьего мира и преградой на пути бесконтрольного разрастания напряженности на периферии. И СССР, и США негласно соблюдали данное правило даже в отношении своих ключевых союзников.

По итогам встречи лидеров двух стран СССР и ОАР делают совместное заявление о результатах переговоров в связи с пребыванием в СССР президента Насера, которое закрепляет модель сотрудничества двух стран[98].

На фоне чрезвычайно непростых по своему содержанию масштабных переговоров Хрущёва и Насера в Москве египетский президент и лидер Движения неприсоединения делает внешнеполитический выбор в пользу сотрудничества с Советским Союзом. ОАР, ключевая страна лагеря арабских националистов, объединившая в федерацию Египет и Сирию, входит в орбиту влияния Москвы.

Визит Насера способствовал укреплению двусторонних отношений в развитии военно-технического сотрудничества. За период с осени 1956 г. по июнь 1967 г. Египет приобрел у СССР в рамках предоставленной Москвой кредитной линии до 600 боевых и учебных самолетов: бомбардировщики Ту-16 (часть из них была оснащена крылатыми ракетами «воздух – земля» КС-1 с дальностью полета 90 км), Ил-28, истребители МиГ-15, МиГ-17, МиГ-21, истребители-бомбардировщики Су-7, свыше 1 тыс. танков (ИС-3, Т-34-85, Т-54, Т-55, ПТ-76), самоходные установки Су-100, более 700 бронетранспортеров, 30 боевых кораблей (подводных лодок – 13, эсминцев – четыре, противолодочных кораблей – четыре, тральщиков – пять, десантных кораблей – четыре), 17 ракетных и 18 торпедных катеров, а также военно-транспортные самолеты и вертолеты. В начале 1960-х гг. на вооружение стали поступать зенитные ракетные комплексы (ЗРК) С-75. Общий объем советской военной помощи Египту в период 1956–1967 гг. оценивался в 1,5 млрд долларов12.

Советская военная помощь Египту выходила далеко за рамки предоставления лишь образцов военной техники. По просьбе руководства Египта и в соответствии с подписанными договоренностями была предусмотрена отправка в страну советских инструкторов для обучения египетских военнослужащих. Начиная с 1956 г. в вооруженных силах Египта работали советские военные специалисты. Они оказывали помощь управлениям Генерального штаба, штабам ВВС и ВМС, преподавали в военно-учебных заведениях и находились в некоторых соединениях вооруженных сил Египта[99].

Специфика развития региональных процессов и стремительное изменение политического ландшафта на Ближнем Востоке требовали и от Москвы, и от Вашингтона высокой степени адаптивности внешней политики к новым реалиям региона. В этом отношении линия США в отношении макрорегиона выглядела менее универсальной и гибкой.

В своем идеологическом измерении «доктрина Эйзенхауэра» требовала от региональных элит идейной определенности, что бесспорно было примером откровенной черно-белой биполярной логики. Отношение арабских стран к «доктрине Эйзенхауэра» – один из самых острых вопросов в истории Ближнего Востока. Приверженность доктрине, по замыслам ее создателей, должна была определяться не столько официальным заявлением страны, сколько развитием событий на Ближнем Востоке.

Как показали турбулентные события на Ближнем Востоке, «доктрина Эйзенхауэра» с присущей ей идеологической предопределенностью не соответствовала реалиями конца 1950-х – начала 1960-х гг.

Объединенная Арабская Республика – новое государство, которое появилось на карте Ближнего Востока в феврале 1958 г. Оно образовалась в результате объединения Египта и Сирии на базе идей радикального панарабизма. Лидером ОАР стал президент Египта Насер, который к концу 1950-х гг. превратился в одного из ключевых антагонистов США в борьбе за влияние на третий мир. Создание трансграничного государственного образования в виде ОАР сильно меняло баланс сил в регионе и оказывало давление на американские геополитические построения. Арена конфронтации радикальных и консервативных сил на Ближнем Востоке – Ливан.

Весной 1958 г. в Ливане начинается конституционный кризис, вызванный стремлением ливанского президента Камиля Нимр Шамуна остаться на новый срок. Его действия вызывают протесты политических оппонентов – в мае в стране вспыхнуло восстание, возглавленное бывшими премьер-министрами Рашидом Караме и Абдаллой Яфи, которое переросло в гражданскую войну.

События Ливанского кризиса достигли своего пика в середине июня, когда президент Шамун обращается в Совет Безопасности ООН, обвинив ОАР в поставке оружия мятежникам через территорию Сирии. На фоне эскалации нестабильности 14 июля президент Шамун просит военной помощи у США. Президент Эйзенхауэр отвечает согласием.

В историческом контексте примененная лишь единожды – в ходе Ливанского кризиса 1958 г. – «доктрина Эйзенхауэра» позволила Вашингтону добиться конкретной цели – удержать Ливан от революции и перехода в панарабистский политический лагерь, но вместе с тем не стала универсальным инструментом реагирования на весь комплекс внешнеполитической нестабильности Ближнего Востока конца 1950-х гг. С функциональной точки зрения «доктрина Эйзенхауэра», односторонняя по своей сути, была нацелена на оперативное применение военной силы в кризисной ситуации в интересах поддержания проамериканского баланса сил. Ливанская операция Пентагона стала первым практическим применением «доктрины Эйзенхауэра», провозгласившей право США на вмешательство во внутриполитические дела государств Ближнего Востока в случае возникновения «коммунистической угрозы».

В свете последних событий задуманное Пентагоном начало военной интервенции войск США перешло в практическую плоскость. Однако невольно вставал вопрос о легитимизации этой военной акции. Выходом из положения могло быть обращение президента Шамуна к США об оказании помощи в рамках «доктрины Эйзенхауэра». Эту точку зрения разделял и президент США, придававший акции смысл защиты государственной целостности Ливана[100]. Однако цена ошибки была велика, – из памяти еще не стерлась англо-французская операция 1956 г., обернувшаяся для этих стран неудачей.

Эйзенхауэр был не единственным политиком, размышляющим в таких категориях. Обоснование такой тактики изложил госсекретарь Даллес. Если США предпочтут не прийти на помощь Шамуну, предупреждал Даллес, «это будет означать конец всех прозападных правительств в регионе»[101].

Развитие гражданской войны в Ливане не в пользу правительственных сил поставило американское руководство перед задачей начала активной фазы операции уже в середине июля 1958 г.[102]

Однако в этот момент в историю вмешалось обстоятельство, предвидеть которое не могли ни в Лондоне, ни в Вашингтоне. Фактически непредсказуемое развитие конфликта в Ираке и Иордании спровоцировало США действовать быстро и без оглядки на последствия. Речь в данном случае идет о переплетении двух конфликтов.

14 июля 1958 г., опасаясь за сохранность границы с Сирией, руководство Арабской Федерации[103] отдало приказ о начале переброски военного контингента из Ирака на территорию Иордании, с тем чтобы в случае эскалации конфликта войска Арабской Федерации могли вступить в Ливан в течение нескольких часов[104].

Иракская революция и Ливанский кризис 1958 г. Последствия для региона

Однако события приняли совершенно неожиданный оборот: предназначенная для марша в Иорданию группировка иракских военных во главе с бригадным генералом Абделем Керимом Касемом подошла к Багдаду и рано утром неожиданно осуществила кровавый военный переворот. В ходе переворота была физически уничтожена вся правящая верхушка дома Хашимитов. Монархия была ликвидирована и провозглашена республика[105].

Революция в Багдаде означала, что политическая картина на Арабском Востоке в одночасье изменилась. Группа офицеров во главе с Касемом, осуществившая переворот, не встретила никакого сопротивления. Уже вечером 14 июля стало понятно,