Когда ведьма встречает инспектора - Лия Пирс

— Лично? — повторил он.

Он отвернулся, медленно подошёл к окну. За стеклом расцветал туманный рассвет.

— Два дня. Ни больше. Вернёшься без доказательств, и я подпишу приказ на ее арест.

Он сделал паузу и добавил тише:

— Только учти. Если она сядет, ты тоже пойдёшь на допрос.

Глава 14

Утро началось с мятного настоя и тревожного предчувствия. Манон натянула рабочий передник с вышитым логотипом лавки, заправила выбившиеся рыжие пряди в привычный, немного воинственный пучок и только собиралась повесить табличку «Открыто», как мимо окна просвистел голубь.

Он был серый, взлохмаченный, и с выражением лица, которое в магической классификации соответствовало уровню тревоги «на подходе дракон средней полосы» и по мнению Саймона, не предвещало ничего хорошего.

— Ставлю усы и левую лапу, сегодня всё пойдёт наперекосяк, — мрачно прокомментировал фамильяр, лениво растянувшись на витрине. — Голуби с такими глазами просто так не летают. Это либо налоги, либо магический апокалипсис.

— Ты драматизируешь, — вздохнула Манон, повесив табличку. — Может, он просто испугался соседской совы.

Она даже не успела выдохнуть, как дверной колокольчик зазвенел с особым надрывом.

Первым ввалился мужчина лет сорока. Его глаза были безумны, галстук набекрень, лицо покрыто пятнами, будто его обнимали пылающими руками.

— Срочно! Антидот! — прохрипел он, цепляясь за прилавок. — Она… она меня преследует!

— Кто? — Манон, сохраняя профессиональное выражение лица, подхватила его под локоть и аккуратно усадила в кресло.

— Жена! — задыхаясь, выдохнул он. — Бывшая! Кажется… снова нынешняя?

Манон прикусила губу и наложила на себя мысленный барьер от феромонной волны, проскальзывающей в воздухе. Затем без лишних слов налила ему в фарфоровую чашку густой настой из валерианы, хвоща, мелиссы и щепотки «Возврата в реальность». Пока он пил, она накапала под язык каплю антидота.

Через пять минут его глаза снова стали ясными, и он ушёл, пошатываясь, бормоча что–то про «проклятый город» и «глаза, как у медузы».

— Первый пошёл, — мрачно заметил Саймон, даже не открывая глаз.

Манон едва успела убрать чашку, как в лавку зашла пара подростков. Оба в школьной форме, с глазами, как у зачарованных статуй.

— Нам плохо, — хором сказали они.

— Мы любим друг друга, — добавил юноша, — хотя видимся впервые.

Манон уставилась на них, как на случай учебного пособия с пометкой «так делать не надо». Челюсть нервно дёрнулась, ладонь непроизвольно легла на живот, там всё скрутилось, как если бы она переела сладкого.

— Какой дурак дал вам зелье?

— Мы нашли его в шкафчике в раздевалке, — сказала девушка, щурясь. — И… ну… оно пахло клубникой.

— Это не клубника, детка, — пробормотала Манон. — Это плохая алхимия и чьё–то очень странное чувство юмора.

Она нейтрализовала эффект и раздала каждому по конфете с антипохмельным действием.

К полудню лавка превратилась в приёмный покой полевого госпиталя. Манон металась между шкафчиками, полками, полусумасшедшими клиентами и шипящей кассой, которая, кажется, тоже начала терять самообладание.

— Почему моя лавка стала филиалом госпиталя? — взвизгнула она, ставя очередную банку с противоядной мазью.

Саймон перевалился с боку на бок на подушке над прилавком.

— Я слышал, что пару дней назад на Стеклянной улице был магический выброс, а сегодня это. Видимо, госпиталь не справляется.

— Ага, и, конечно, все побежали ко мне, — буркнула она.

Но внутри у неё всё сжалось. Магический выброс… Значит, Кай, возможно, был там?

Она отвернулась, пряча выражение лица, даже если он был на месте, даже если работал, мог бы как–то дать о себе знать.

Впрочем, что она себе выдумывает? Он просто исчез. Как дым, как привкус на губах.

— Ты всё ещё ждёшь его? — спросил Саймон, уставившись на неё своими огромными глазами, в которых отражалось гораздо больше, чем ирония.

— Нет, — ответила она слишком быстро, потом добавила тише: — Конечно, нет.

Но рука её дрожала, когда она потянулась за следующей склянкой. Зелья она умела готовить идеально, но с собственной тоской справиться не могла.

Глава 15

Манон стояла у прилавка и яростно натирала серебряный поднос до такого блеска, что в нём уже отражался её хмурый лоб. Похоже, она пыталась вызвать из него дух здравого смысла. Щёки пылали, губы поджаты, волосы выбились из пучка и прилипли к вискам. Даже чайник на заднем плане шипел в унисон, будто знал, что лучше не подходить.

Саймон сидел на верхней полке, свернув хвост вокруг лап и демонстрируя редкий дар самосохранения — молчать.

Колокольчик над дверью тихо звякнул.

— Закрыто! — отрезала Манон, не оборачиваясь, и поднос в её руках задрожал.

— Тогда мне стоит уйти?

Её движения замерли. Саймон возмущённо зашипел, швабра приподнялась и приняла боевую стойку. Манон медленно обернулась, словно боялась, что голос был фантомом.

На пороге стоял Кай.

Мокрый плащ, ботинки в дорожной грязи, галстука не было. На лице была дорожная пыль, под глазом ссадина, на виске тонкий порез. Кровь запеклась на манжете. Он выглядел очень уставшим.

Манон ахнула, сжала поднос так, что он едва не вылетел из рук.

— Да ты что, с драконом боролся⁈

— С орками, — сухо ответил он, закрывая за собой дверь. Голос хрипел от усталости. — Шестью. Один из них был уверен, что я у него жену увожу. Объяснить обратное… оказалось сложнее, чем я рассчитывал.

— Ты с ума сошёл! — выкрикнула она и тут же подбежала. — Сядь. Немедленно.

Он послушно сел на край старого диванчика у стены, и тот скрипнул под его весом. Манон взяла аптечку с полки и бросила взгляд на его раненую руку.

— Раздевайся. Сейчас же.

Он молча подчинился. Мокрая ткань прилипла к плечам, и когда он её снял, она увидела ещё пару синяков. Манон прижала ватку с зельем к порезу.

— Это ты варила? — спросил он, взяв её за запястье.

— Я, вообще–то, зелья высокой концентрации делаю, — фыркнула она. — Но это из аптечной лавки.

Она начала обрабатывать ссадину. Прижимала ватку чуть сильнее, чем надо, и знала это.

— Ау, — тихо сказал он. — Больно.

— Терпи. Это в наказание.

Он опустил голову, уткнулся лбом ей в живот, и Манон на секунду затаила дыхание. Её пальцы зависли в воздухе. Всё в ней хотело взорваться от облегчения, от злости, от того, как глупо,