Александр Мень. Пастырь. Свет во тьме. Повесть о жизни и мученической смерти - Михаил Александрович Мень

это дает тебе шанс сделать хорошую карьеру, но самое главное – у тебя появляется возможность отдать свои знания и энергию служению Родине и нашей партии. Есть мнение поручить тебе создание нового отдела в рамках нашего управления. Этот отдел будет отвечать за работу по борьбе с «идеологическими диверсиями». Учти, это высокое доверие и серьезный карьерный рост! Готов?

Для приличия Извил взял небольшую паузу, затем кивнул.

– Готов. Спасибо за доверие, товарищ генерал. Оправдаю!

– Ну, тогда за работу. Все вводные получишь в секретариате начальника управления.

Извил вернулся домой поздно. В квартире стояла тишина. Мать спала. В холодильнике – консервы, «Боржоми», возле зеркала в ванной комнате – одеколон «Шипр». Все в порядке, все как всегда. Но внутри что-то было не в порядке. Он понимал, что пошел в гору по карьерной лестнице, но немного не так он себе это представлял. Борьба с врагами советской власти – одно дело. Но попы и верующие – так ли они опасны?

Усилием воли Извил быстро подавил в себе эти сомнения и отогнал непрошеные мысли. Надо двигаться только вперед!

Он сел на кровать, достал портсигар и долго держал в руке. Потом положил обратно. Потянулся к книжной полке, взял с нее томик Чехова, пролистал и быстро закрыл книгу. Встал и вышел в ночь. Было тревожно и хотелось пройтись, подготовиться к новым свершениям.

Учеба и учение

Семинария располагалась на набережной Обводного канала в Ленинграде, в старом здании с колоннами. Во дворе царила осень, на гравий осыпались каштаны. Было очень тихо: ветер и молитва в сердце.

Александр в сером пальто и шляпе, с портфелем в руке шел по коридору. На душе у него было спокойно.

– А вы, значит, тот, что из биологов? – спросил инспектор отец Николай.

– Из биологов. Александр Мень.

– Читал вашу работу по природной символике в Писании. Необычная тема.

– Природа – вторая книга Бога. Первая – Писание, а вторая – мир.

– Осторожней с такими высказываниями. Не все оценят. Особенно наверху.

– Я ведь не ради оценки.

– Это видно.

Несмотря на вечерне-заочную форму обучения, учеба в семинарии шла достаточно строго: лекции, семинары, послушания. Кто не выстоял, уходил сам; кто оставался, менялся. Александр не спорил, не лез на рожон, но его слышали и замечали.

Однажды на лекции по литургике он поднял руку:

– Простите, но если Евхаристия – это центр христианства, почему об этом так редко говорят в приходах?

Преподаватель замолчал. Потом сказал:

– Потому что центр – это не всегда то, что видно. А иногда – то, о чем забыли.

После лекции к нему подошел старик в рясе, с крестом, с лицом как древесная кора. Звали его отец Алексий – молчаливый, редкий гость в семинарии.

– Ты задал правильный вопрос, – сказал он. – Только не торопись с ответом. Прежде – прими.

– Принять что?

– Все, что вызывает вопросы: молчание, непонимание, обиды, смерть, себя самого. Иногда это бывает сложнее всего.

…На третьем году семинарии Александр поехал в деревню, к старцу Агафону. Тот жил один, в покосившейся избе: лампадка, икона, тишина. Чай из травяного сбора, сахар – по праздникам.

– Чего ищешь? – спросил Агафон, не глядя.

– Верного пути.

– Его не найти. Его надо прожить.

– А если ошибусь?

– Ошибка – часть дороги. Главное – не сойти с нее, даже если упал.

– Я боюсь себя. Своего эго.

– Молодец. Кто себя боится – того и бесы боятся.

– Я хочу быть пастырем.

– Хочешь? Тогда забудь это слово. Служи. Не учи, а слушай. Не веди, а иди рядом.

Александр молчал. Агафон взглянул на него:

– Ты будешь не просто пастырем. Ты будешь для тех, кому некуда больше прийти.

– Я не достоин.

– Никто не достоин. Потому и зовет Господь – не по заслугам, а по нужде.

Такие встречи, случайные разговоры, встречи с людьми мудрого духа значили гораздо больше повседневной учебы.

Стихотворение Александра Меня

ЭПИТАФИЯ

Он где-то там… Подумай, о прохожий,

Ведь скоро и тебе придется там лежать.

Твой дух вернется к Славе Божьей,

И в землю прах вернется твой опять.

Так вспомни же еще, пока не поздно,

К чему стремиться должен ты.

Спеши постичь, зачем ты создан,

Ищи лишь вечной Красоты.

1949 г.

После окончания семинарии Алик поступил в Московскую духовную академию, перейдя на следующая ступень духовного образования. Среди преподавателей там был человек, который относился к нему весьма настороженно. Его звали Алексей Ильич Осипов. Все остальные, если и не любили его, то безусловно уважали, среди них и ректор Академии владыка Александр (Тимофеев). Ценя аналитический ум Алика и его всестороннюю образованность, владыка предлагал ему защитить в академии докторскую диссертацию и перейти на преподавательскую работу, но Александр ответил отказом. Он не видел себя ученым-теоретиком. Он хотел работать с людьми.

Некоторое время Александр все же писал богословские статьи для журнала Московской Патриархии, которым руководил его старый знакомый Анатолий Васильевич Ведерников. За четыре года он напечатал около сорока статей молодого диакона. Владыка Питирим, заменивший Ведерникова, повел себя иначе и вскоре пресек его контакты с редакцией.

Наставниками Александра были люди, связанные с Оптиной пустынью и «маросейской» общиной отцов Мечевых[5]. С самого начала в этой традиции его привлекла открытость миру и его проблемам. Замкнутая в себе церковность, напротив, казалась ущерблением истины. Когда в 17–18 лет Алик готовился к церковному служению и много изучал патристику, у него сложилось довольно ясное понимание стоящей перед ним задачи. Он видел, что к вере начинают тянуться люди образованные, то есть те, кто имеет возможность независимо мыслить. Следовательно, священник должен быть во всеоружии. Александр не видел в этом ничего от «тактики» или «пропаганды». Пример святых отцов был достаточно красноречив. Усвоение культуры нужно не просто для того, чтобы найти общий язык с определенным кругом людей, а потому, что само христианство есть действенная творческая сила.

Стихотворение Александра Меня

ВЕЧЕР

Тихо вечер наступает,

Полон воздух аромата.

На вершине угасает

Отдаленный свет заката.

День прошел. Покой, как крылья,

Разостлался на полях.

Пал туман. Леса застыли.

Спит усталая Земля.

Лишь ручей неугомонный

По камням, журча, бежит.

Песня струек монотонно

В тишине ночной звучит.

Не пошлет прохладный вечер

Сна и отдыха ему.

Он бежит