Александр Мень. Пастырь. Свет во тьме. Повесть о жизни и мученической смерти - Михаил Александрович Мень

В неизвестность и во тьму.

Так и ты, душа, несешься

По тропе своей земной.

Только в Боге обретешь ты

Упованье и покой.

1951 г.

После окончания Духовной академии Алик был рукоположен в диаконы. К тому времени они уже поженились с Наташей и у них родилась дочь Елена, которую дома все называли Ляля. А еще через три года Мень стал священником, и в этот год родился их сын Миша.

С жильем у молодой семьи все складывалось не очень просто. Вернувшись из Иркутска, Алик не смог прописаться в Москве в комнате родителей. Из института во все инстанции был отправлен циркуляр о том, что студент пятого курса Мень был отчислен из ВУЗа за религиозную пропаганду в учебном заведении. Тогда они с Наташей решили, что будут жить в Загорском районе Подмосковья в поселке Семхоз, в доме ее родителей. В Подмосковье прописать опального студента согласились. Они купили хорошо известный дачникам «финский домик» и умудрились разместить эту конструкцию на чердачном этаже родительского дома в Семхозе. Получилось небольшое, но довольно уютное жилье. Но после рукоположения молодого священника отца Александра Меня направили в подмосковное Акулово, а через совсем короткое время перевели в Алабино, где при храме был маленький домик с печным отоплением. Там они и жили первые годы его пастырского служения. Полностью перебраться к себе в Семхоз им удалось только через несколько лет.

Служение

Отец Александр приехал в Алабино рано утром. В плаще, с чемоданом, вышел из автобуса, который привез его от железнодорожной станции. Было решено, что Наташа с детьми приедет, как только он обустроится на месте. Его встретила староста храма, Мария Ивановна – старая, сухая, как печеное яблоко. Глянула снизу вверх.

– Вы батюшка? Отец Александр?

– Да.

– А молодой вы какой… Господи…

– Ничего. Молодость – это временно.

Она улыбнулась, провела до домика при храме. Там семье Меней теперь предстояло жить.

На первом богослужении народу было немного. Смотрели внимательно, оценивающе – уж больно молод новый батюшка. Александр служил внимательно, каждое его слово ложилось как камень в основание нового дела. После службы к нему подошла женщина:

– У меня дочь замуж собралась. Венчать будете?

– Если они верующие и крещеные – конечно.

– Жених не крещеный.

– А хочет?

– Не знаю. Но она хочет.

– Тогда пусть придет, поговорим с ним, это дело серьезное.

– А можно ли вообще в церковь некрещеному человеку ходить?

– Конечно, можно! В эпоху отцов Церкви в храме больше половины людей было некрещеных. Люди подолгу готовились к крещению. Иногда крестились после сорока или после пятидесяти лет! Они не торопились, как теперь… Это был очень серьезный подход к таинству, и надо бы его вернуть.

Вскоре состоялся и разговор с женихом. Отец Александр не спешил, не давил, объяснял: любовь – это не только близость телами, но и духовная близость. Если хотите соединиться навсегда, соединяйтесь и душами. Жених – слушал с недоверием, но слушал. В следующее воскресение он пришел снова.

– Вы… правда верите в Бога?

– Конечно! А ты – нет?

– Не знаю.

– Так надо попробовать!

Было и первое крещение. Крестили мальчика, младенца, он громко плакал, мать была растеряна, бабушка смотрела строго и сурово. Но отец Александр крестил твердо и спокойно. Вдруг ребенок умолк и стал внимательно смотреть ему в лицо, и мать словно поняла, почувствовала важность происходящего. После крещения суровая бабушка сказала Александру: «Спасибо, батюшка. Душа у вас теплая. Греет».

Была, конечно, и первая исповедь. Пришел мужчина, бывший зек, страшный лицом – с перебитым носом, с татуировкой в виде перстней на пальцах. Долго молчал, потом прошептал:

– Кровь на мне… Не одна.

Александр не дрогнул.

– Каешься?

– А если не простят?

– Бог – не судья. Бог – Отец. Он давно ждал тебя.

Мужик тихо, беззвучно плакал, словно снова стал ребенком.

Вечером того же дня отец Александр сел за стол в своем домике, открыл Священное Писание и задумался. Он чувствовал, что это – начало, пока тихое, деревенское. Но внутри него нарастает сила, слово Божье хочет идти дальше. Он снял чехол с печатной машинки и начал писать: «Церковь – не музей. Она – не только храм. Она – сердце, открытое миру». Первый набросок книги «Сын Человеческий» он сделал давно, когда ему только исполнилось четырнадцать лет. Его мастерство изложения своих мыслей и чувств на бумаге со временем только росло. Слово выливалось, как вода, как дыхание, без усилия. Он писал до глубокой ночи, потом выключил лампу, помолился и лег. А утром – снова служба, и снова кто-то впервые зайдет в храм и… останется в нем.

Стихотворение Александра Меня

ИНОК

Ночь настала, лес окутав

Благовонием своим,

Месяц вышел, заливая

Ели светом золотым.

Тишина в лесу немая,

Бор таинственно молчит,

Только ветер осторожно

Лапы елей шевелит.

Изумрудными огнями

Загораясь на земле,

Светляки за светляками

Тихо вспыхнули во мгле.

Величавой колоннадой

Строй задумчивых стволов

Сон глубокий охраняет

Древних девственных лесов.

Инок Сергий на молитве

В темной келии стоит,

Только кроткая лампада

Перед образом горит.

Смотрит скорбный лик с иконы,

Свет мигает и дрожит.

Шорох сзади… мнится, кто-то

За спиной его стоит.

Обернулся: тихо, пусто,

В келье жутко и темно.

Вдруг почудилось, что кто-то

Постучал ему в окно.

Встав с колен, перекрестившись,

Слышит Сергий, как во сне,

Чей-то дивно властный голос,

Прозвучавший в тишине:

«Сергий, Сергий, скоро будешь

Утешителем сердец.

Горьки будут испытанья.

Дивен будет твой венец».

Вышел он, и свет великий

Засиял в его очах,

Птицы стаями порхали

В ослепительных лучах…

«Сергий, видишь – это дети

Собрались к тебе твои,

Сергий, ждут благословенья,

Ждут они твоей любви».

И растаяла, как дымка,

Перед ним столетий мгла

И за белою стеною

Заблестели купола.

Толпы видит он народа,

Слышит звон колоколов,

Во дворе перед собором

Океан людских голов.