Александр Мень. Пастырь. Свет во тьме. Повесть о жизни и мученической смерти - Михаил Александрович Мень

Поверх барьеров

Теперь семья Меней могла окончательно обустроиться в Семхозском доме, до которого ехать было совсем недалеко. Дети пошли в школу. Все полюбили это место. Александр часто работал на огороде и в саду, потому что у семьи было большое хозяйство, и делал он это с удовольствием. Рядом с ним во время работы стоял радиоприемник, по которому он слушал западные «голоса», вызывая крайнее удивление соседей.

В доме в Семхозе было тепло: пахло яблоками, сушеными травами, углем, которым отапливали дом, и книгами. В кабинете – переполненные книжные полки, на письменном столе печатная машинка, большая чашка чая с лимоном, коротковолновый приемник «Спидола». Александр сидел за столом, правил рукопись. Он почти всегда писал днем, в будние дни, свободные от службы в храме, – в часы, когда Наташа уезжала на работу, а дети уходили в школу, когда дома все замирало и казалось, что мир прислушивается к нему.

Он поднял глаза, посмотрел в окно, где медленно танцевал снег. За окном простиралась страна, где слово должно было прятаться, но оно выбиралось наружу, прокладывало себе путь. Александр получил письмо из Бельгии, оно было передано ему через одного из дипломатов. Бельгийское издательство «La Vie avec Dieu»[6], попросило разрешения напечатать рукопись книги «Сын Человеческий». Эта книга, задуманная и написанная еще в юности, после десятилетий доработок и молитв, теперь готовилась зазвучать на свободе.

Александр прочитал письмо. Потом поднял глаза:

– Вышло, – сказал он вслух. – Слово вышло из дома, теперь оно в пути.

* * *

В квартире на Сретенке Васильев выслушал его, молча кивая:

– Бельгия, значит… Они молодцы. Знаешь, что будет? Твою первую книгу издадут, за ней последуют другие. Их начнут нелегально ввозить в СССР. Потом к тебе начнутся вопросы у органов, и псевдоним не поможет.

– Уже началось, – улыбнулся Александр. Я к этому готов.

В Ленинграде у местных интеллигентов на квартирах теперь шептали:

– Ты читал Меня?

– Это тот самый священник?

– Да, он выпустил за границей книгу «Сын Человеческий». Совсем новая подача – ни морализаторства, ни казенщины. Пишет так, как будто сам побывал в Святой Земле. И про природу так интересно! С этой книгой по-новому открываешь веру, да и весь мир. А главное, все это с умом, без давления, без «страха Божия». Чистый свет!

Теперь имя отца Александра передавали из уст в уста. По рукам ходили не только брюссельские издания, но и самиздатовские. Некоторые не знали, кто скрывается под псевдонимами Андрей Боголюбов или Эммануил Светлов, но были уверены – это то, чего ждали долгие десятилетия в богоборческой стране.

Как-то раз в гости к отцу Александру в Семхоз приехал Галич, тогда уже очень известный поэт и бард. Потом уже стало понятно, что это был прощальный визит перед вынужденной эмиграцией. Отец Александр крестил его дома, подальше от непрошеных глаз. Одно из самых известных произведений Галича называлось «Когда я вернусь». Не все знают, что «тот единственный дом, где с куполом синим не властно соперничать небо», – это храм Сретения Господня в Новой Деревне Пушкинского района Подмосковья, где служил Мень.

Галич потом вспоминал, как во время своего первоначального интереса к религии среди самиздатовской литературы случайно набрел на книгу неизвестного ему тогда священника. «Когда я читал работы этого отца Александра, мне показалось, что это не просто необыкновенно умный и талантливый человек, это человек, обладающий тем качеством, которое писатель Тынянов называл “качеством присутствия”. Я читал, допустим, его рассказ о жизни пророка Исайи и поражался тому, как он пишет об этом. Пишет не как историк, а пишет как свидетель, как соучастник. Он был там, в те времена, в тех городах, в которых проповедовал Исайя. Он слышал его, он шел рядом с ним по улице». Галич решил, что непременно нужно посмотреть на этого удивительного автора, тем более что сделать это было не так уж сложно. Увидев и узнав его во время службы, отец Александр положил ему руку на плечо и сказал: «Здравствуйте, Александр Аркадьевич. Я ведь вас так давно жду. Как хорошо, что вы приехали». Галич запомнил этот момент как маленькое чудо и потом так о нем и рассказывал.

Чуть позже в Семхоз к отцу Александру приезжала Надежда Яковлевна Мандельштам, вдова поэта и автор мемуаров, в которых ее голосом заговорил весь XX век.

– Знаете, – сказала она, – я думала, что вера в наше страшное время умерла вместе со всем остальным. А вы – живое доказательство, что не все еще пропало. Вы говорите, как раньше, до катастрофы, говорили самые передовые священники.

Они долго сидели вместе, пили чай, а потом Надежда Яковлевна сказала:

– Ваш голос – это не голос церковника. Это голос культуры. Голос совести. И вас должны слышать.

Александр получал десятки, сотни писем. Он читал, складывал письма аккуратно, перевязывал тесемкой, отвечал на каждое. Наташа однажды спросила:

– Ты все успеваешь прочесть?

– Обязан, – ответил он. – Это мой долг. Ведь это не просто письма, а души людей.

Он понимал: с каждым новым словом он приближается к черте. Чем больше его слышат, тем сильнее за ним следят. Но и другого пути для себя он не видел. А слово продолжало преодолевать запреты, границы и страх.

И тут произошел взрыв, который ускорил события. Два московских священника, два близких друга отца Александра – Глеб Якунин и Николай Эшлиман – написали открытое письмо патриарху. Они критиковали руководство Церкви за сотрудничество с советскими властями, особенно в вопросе массового закрытия храмов и ограничения религиозной жизни. Они призывали к восстановлению соборности и проведению Поместного Собора с участием епископов, клириков и мирян. Документ попал за границу. Был зачитан на радио «Свобода». Скандал разгорелся мгновенно. Оба священника были запрещены в служении. А отец Глеб Якунин, институтский товарищ отца Александра, получил срок и отправился в лагерь, а затем в ссылку.

А как радовались этому в КГБ! Отдел, возглавляемый Извилом Селиверстовым, укреплял свои позиции. На Лубянке работали не покладая рук. Отделом капитана Селиверстова была инициирована большая докладная записка на имя руководства ЦК КПСС:

– Вновь поступила информация о распространении трудов священника А. В. Меня. Установлено, что через нелегальные каналы[7] рукописи А. В. Меня были переданы в Бельгию, где католическим издательством «Жизнь с Богом» осуществляются публикации его работ. В СССР данная книжная продукция доставляется через дипломатическую почту и через контрабандные схемы,