Чёрное море моё - Константин Алексеевич Амплеев

места ее по небесным светилам. В этих случаях, при нахождении подводной лодки в надводном положении, штурман поднимается на мостик и производит измерения высот светил секстаном, а получаемые отсчеты высот бодрым голосом передает в центральный пост для записи их штурманским электриком Василием Блюдо. При точном совпадении места подводной лодки, определенного по звездам или по солнцу с местом, полученным по прокладке на карте, он, как правило, радостно восклицает:

– Все в порядке! Можно спокойно двигаться дальше.

Старший лейтенант Фильков хорошо сознает, что за правильность кораблевождения отвечает он и поэтому с большой ответственностью относится к своему делу. Определение места подводной лодки иногда производит дивизионный штурман Павел Васильевич Авдеев. А в свободное время от вахты, по требованию командира корабля, проверками места занимается и помощник командира и командир торпедной боевой части.

Погода как-то вдруг резко изменилась. Вместо небольшой зыби на море разыгрался сильный шторм. При нахождении подводной лодки в позиционном положении десятки тонн воды обрушиваются на ее носовую часть. Для уменьшения дифферентов, опасных для выплескивания электролита из элементов аккумуляторной батареи, приходится частично продувать носовую и кормовую цистерны главного балласта, а горизонтальные рули держать в положении «на всплытие».

В один из этих штормовых дней, когда море особенно бушевало, мы все светлое время суток около 16 часов пробыли под водой. Наверх для приема радиограмм не всплывали. Опасались разлить электролит из аккумуляторов во время перехода подводной лодки из подводного в надводное положения. Для очистки воздуха в отсеках работали машинки регенерации и подавался кислород. Но несмотря на эти меры, выдыхаемый углекислый газ видимо, все же частично оставался и накапливался в подводной лодке. К концу дня продолжительного нахождения в атмосфере, насыщенной углекислым газом, все почувствовали сильное утомление и вялость. Особенно слабость ощутили после всплытия поздним вечером, когда свежий воздух по трубам вдувной вентиляции хлынул в отсеки. С большой жадностью мы вдыхали его. А первые глотки свежего воздуха пьянили и дурманили нас. Только спустя несколько минут самочувствие стало нормальным.

Неожиданно заболел Роман Романович. У него поднялась температура и появились боли в горле. Старший фельдшер лодки капитан административной службы Писаренко М.А. определил, что у Романа Романовича ангина и начал его усиленно лечить. На время болезни комдива поместили в самом сухом и теплом шестом отсеке. Михаил Антонович на нашей лодке впервые. В этот боевой поход его назначили с другой подводной лодки для замены нашего штатного заболевшего старшего фельдшера.

С каждым днем напряженность обстановки на позиции все больше возрастает. Особенно много беспокойств нам доставляют вражеские самолеты, которые все чаще и чаще появляются над районом. Постоянная настороженность и недостаточный отдых воздействуют на нервную систему личного состава. Во время срочных погружения при уклонениях от самолетов противника, вахтенные, сбегающие с мостика в центральный пост, с побледневшими лицами, взволнованными голосами кричат:

– Самолет! Быстрее, как можно быстрее погружаться! Это было естественное выражение чувств, направленных к принятию срочных мер для предотвращения опасности. В центральном посту сразу же возникает невероятный гул от торопливых сигналов ревуна, шипения стравливаемого воздуха из машинок открывания клапанов вентиляции цистерн главного балласта, грохота приводов горизонтальных рулей, топота ног людей, пробегающих на свои боевые посты. Но благодаря высокому самообладанию и чувству ответственности, каждый член экипажа четко, почти автоматически выполняет свои обязанности. Делается все необходимое, чтобы подводная лодка быстрее скрылась под водой. Но для этого требуется время.

С момента объявления срочного погружения до ухода ограждения мостика под воду надо несколько десятков секунд. Вот эти-то секунды, кажущиеся бесконечно длинными и вызывают дополнительные волнения у экипажа корабля. В течении этих секунд подводная лодка представляет из себя беспомощную, беззащитную мишень.

И невольно тревожные взоры, всех находящихся в центральном посту, устремляются на стрелку глубиномера. А она, как назло, еле-еле перемещается на увеличение погружения. Но дойдя до четырехметровой глубины движение стрелки вправо, делается стремительным и кажется, что мы уже камнем летим вниз. Только принимаемыми срочными мерами предотвращается дальнейшее погружение подводной лодки на опасную глубину и она становится управляемой. Напряжение сразу же спадает. На лицах появляются улыбки, начинаются разговоры, шутки.

Но эти переживания не снижали настойчивости экипажа лодки в поисках вражеских кораблей, не снижали готовности его к бою. А море в нашем районе оставалось пустынным. И вот, наконец-то, наступил день, принесший нам первый боевой успех.

Перед рассветом 28 апреля наша «Щука» погрузилась и продолжала поиск малым ходом на перископной глубине. Шторм уже стих, и от этого горизонт для осмотра значительно расширился. Личный состав, свободный от вахты, отдыхал. Установившаяся в отсеках тишина нарушалась только рокотом приводов горизонтальных рулей при их перекладке и монотонным гулом главных электромоторов в шестом отсеке. Вахтенный офицер старший лейтенант Осипенко периодически поднимает перископ и пристально всматривается в небо и море. Но все безрезультатно.

Около 11 часов меня вызвали в центральный пост и мы, продув воздухом высокого давления среднюю цистерну главного балласта, всплыли в надводное положение для приема радиограмм. На мостик быстро поднялся капитан-лейтенант Леонов в сопровождении наблюдающих старшины 1 статьи Арцеляна и старшего краснофлотца Дименко. А вслед за ними по вызову командира вышел и вахтенный офицер.

Прошло не более минуты, как вдруг прозвучали команды:

– Срочное погружение! Боевая тревога! Выхожу в атаку!

Оказывается, при тщательном осмотре горизонта были обнаружены смутные силуэты вражеских судов.

Подводная лодка, приведенная на перископную глубину, вскоре легла на боевой курс. Командир, крепко сжав пальцами эбонитовые рукоятки перископа, прильнул к его окуляру. Рядом с ним, превозмогая слабость от перенесенной ангины, стоял командир дивизиона. При очередном осмотре цели командир объявил:

– Вижу три больших транспорта, танкер, эсминец, два или три тральщика и несколько противолодочных катеров!

По голосу чувствуется, что Михаил Васильевич немного волнуется. Да это нам и понятно. Ведь это его первая самостоятельная боевая атака, не по мишени, а по настоящей цели.

Около поста управления плавучести стоим и мы с дивмехом. Аркадий Антонович дает советы боцману об удержании лодки рулями от всплытия при выпуске торпед, а я тем временем поддифферентовываю лодку.

– Командир, а ты обратил внимание на то, что транспорты идут строем уступа? Это надо использовать и бить сразу двух, – сказал Роман Романович Гуз, посмотрел в перископ.

– Да, товарищ капитан 2 ранга, я это заметил и тоже так считаю.

– Ну и действуй. Смотри не промажь!

Командир опять прильнул к окуляру перископа. Периодически осматривая цель, он с корабельным штурманом уточняет элементы ее движения. В этом им помогает и дивизионный штурман. В первый отсек передана команда о приготовлении четырёхторпедного залпа с временными интервалами.

Хорошо удифферентованная