Волнорез по имени Культура - Евгений Александрович Ямбург

военизированные отряды СА и гражданские лица проводили Хрустальную ночь (Ночь разбитых витрин). Немецкие власти не вмешивались в события. Нападения привели к тому, что улицы были покрыты осколками стекла из окон принадлежавших евреям магазинов, зданий и синагог. Когда к этому учителю пришли родители учеников, выражая недоумение его, как им показалось, неуместными лекциями, отравляющими праздник национального единства, педагог объяснил: «Дети должны знать, что стены просто так не возникают». И родители согласились! Нам бы таких родителей.

Получается, что прав был В. Клемперер, когда ставил знак равенства между всеми тоталитарными системами, коль в их основе национальный социализм. (Еврейские кибуцы не что иное, как социализм с национальным лицом.) Он не пожелал обслуживать матрешку из нахлобученных друг на друга национальных мифов.

Из огня да в полымя попал в послевоенном СССР литератор и философ Г. С. Померанц. Фронтовик, он в период антисемитской кампании не мог найти работу по специальности, а затем был посажен в концлагерь. После реабилитации работал библиотекарем в институте научной информации. Диссертацию защитить не дали. А после публичного доклада в институте о сталинизме, опубликованного в самиздате, он был вызван в КГБ, где его строго предупредили о последствиях так называемой антисоветской деятельности. До перестройки в нашей стране его работы не печатались. Тем временем на Западе (в тамиздате) у него выходила книга за книгой. И только в новой России небольшими тиражами стали выходить его работы, завоевывая интеллигентных читателей, в том числе и среди учителей.

Казалось бы, перед нами искореженная судьба одаренного сверх меры человека, который большую часть жизни был вынужден провести под прессом тоталитарной системы. Но Григорий Соломонович умудрялся чувствовать себя счастливым! Как это возможно?

Глава 8

Красота спасет мир

Крылатая фраза, вынесенная в заголовок этой главы, принадлежит герою романа Ф. М. Достоевского «Идиот» (ч. 3, гл. V). Восемнадцатилетний Ипполит Терентьев, ссылаясь на переданные ему слова князя Мышкина, иронизирует над последним. А зря. Поговорим о счастье.

А все-таки оно есть… Методология счастья[18]

Имея честь из года в год близко наблюдать глубоко сокровенный, личный творческий союз Григория Соломоновича Померанца и Зинаиды Александровны Миркиной, я пришел к выводу, что оба они, пройдя через предельные испытания, научились быть счастливыми.

Я был счастлив по дороге на фронт, с плечами и боками, отбитыми снаряжением, и с одним сухарем в желудке, потому что светило февральское солнце и сосны пахли смолой. Счастлив шагать поверх страха в бою. Счастлив в лагере, когда раскрывались белые ночи. И сейчас, в старости, я счастливее, чем в юности. Хотя хватает и болезней, и бед[19].

Однако уместно ли говорить о возможности научиться счастью? Разве не даруется оно свыше, являя собой талант особого рода? Моцартовское ощущение полноты бытия, переполняющее душу через край, изливающееся в гармонии звуков, – награда не от мира сего. Зинаида Миркина и Григорий Померанц – люди исключительной одаренности. Но дар их, да простится этот невольный каламбур, не был ниспослан им даром, а обретен в результате собственной долгой, растянувшейся на десятилетия напряженной духовной работы. Тем важнее педагогу хотя бы приблизиться к пониманию «методологии» обретения счастья, чтобы затем вооружить ею своих воспитанников. Записав последнее предложение, с большой долей самоиронии представил себе, как в планах воспитательной работы школы появляется новый раздел «Методические рекомендации по обретению счастья».

Но разговор на эту тему, волнующую любого человека, и тем более подростка, немедленно вызывает напряженное отчуждение, как правило, прикрываемое иронией. Почему? Тому есть много причин: религиозных, философских, психологических. Все мировые религии подчеркивают хрупкость, ненадежность любых земных устроений: «Всё суета сует…» Философские построения и выросшие из них социальные утопии, ориентирующие человека на построение Царства Божиего на земле, к исходу ХХ столетия окончательно дискредитировали себя. Но даже в разгар официально навязанного приступа счастья, когда едва ли не в каждом углу висела вырванная из контекста фраза Короленко: «Человек создан для счастья, как птица для полета», наблюдательные люди обращали внимание на то, что в рассказе писателя-демократа эту сентенцию произносит безрукий инвалид. В ответ официальному оптимизму тогда родилась саркастическая шутка (в силу российской специфической истории), дожившая до наших дней: «С таким счастьем – и на свободе». Пожалуй, напрасно Вениамин Каверин ради ложной красивости перефразировал для эпиграфа «Двух капитанов» известное изречение. У Каверина: «Бороться, искать, найти и не сдаваться». Но если уже нашел, то с чего же сдаваться? Радуйся и торжествуй. В подлиннике у Ромена Роллана: «Бороться, искать, не найти и не сдаваться». Согласимся, что в истинной, не искаженной редакции доблести всё же больше.

Психологически можно понять людей счастливых, но предпочитающих умалчивать об этом редком состоянии души. Зачем говорить, когда и так всё написано на лице? Прилично ли ощущать радость бытия, когда вокруг всегда столько горя?

И наконец, счастье счастью рознь. Как и несчастье несчастью…

Зинаида Александровна Миркина рассказывала, что по выходе из одного и того же лагеря у ее подруги поочередно побывали три его бывших узника. Первый, усевшись на табуретку, обхватив голову руками, произнес: «В лагере было ужасно!» Второй, более сдержанный в оценках, отметил, что в лагере было трудно. А третий, показавшийся ей тогда до крайности легкомысленным, заявил: «В Ерцеве было хорошо!» Это и был Григорий Соломонович Померанц. Перефразируя уже приведенную выше шутку, можно сказать: с таким счастьем – и не на свободе! Сам бывший сиделец объяснял истоки своего состояния так:

Видимо, от рождения я был наделен чувством природы. А на Севере были удивительные белые ночи. Кто не видит природы, замечает лишь колючую проволоку.

Особую достоверность и убедительность нашему разговору придавало то обстоятельство, что происходил он на палубе судна на обратном пути с Соловков в самый разгар белых ночей. За двенадцать часов хода до Архангельска Зинаида Александровна проспала лишь час. Всё остальное время она провела на палубе, вглядываясь в море и нескончаемый закат.

Даром созерцания природы они оба наделены безмерно. Хотя что значит наделены? Кто-то ведь дал первый толчок, запустил, как выражаются психологи, дремлющий до поры механизм восприятия. Что касается Григория Соломоновича, то ответ на этот вопрос находим в его книге-исповеди «Записки гадкого утенка»:

Я помню, как мама в 1937 году показала мне на пляже поэта Нистора, часами глядевшего куда-то за горизонт. Я не пытался с ним заговорить, но искоса поглядывал на него… Что он там видел?

Вот так: созерцать созерцающего и постепенно учиться самому. Чем не методика? Последним из российских педагогов ХХ столетия, кто осознанно, серьезно и последовательно учил